Но, если сбежав от Поглощающей души лампы он обо всем узнал, почему так долго не появлялся?
Он останавливался в усадьбе Фуяо, и даже провел ночь на горе Фуяо. Лужа без опаски доверяла ему. Почему он ничего ей не объяснил и даже не изменился в лице, выслушивая ее жалобы?
Почему, когда птичий демон узнал его, он так поспешно ушел?
Если бы этот демон не таскал с собой амулет, вырезанный им самим много лет назад, убил бы он его, как и сказал Чэн Цянь?
Лужа вдруг молча отвернулась. Впервые в жизни она почувствовала, что, возможно, она никогда не должна была появляться на свет.
Чэн Цянь ударил пытавшегося подняться демона мечом и подмигнул Хань Юаню:
— Иди к ней.
Хань Юань нахмурился.
— Что ты собираешься делать?
— Отправиться за Поглощающей души лампой, — как только Чэн Цянь поднял руку, в его ладонь тут же опустился старый фонарь, висевший у дверей гостевого домика. — Вряд ли такой человек как Тан Чжэнь остановился бы на середине пути. Наверняка он столкнулся с лампой у горы Дасюэшань или даже в самом тайном царстве Дасюэшань… Кстати, в прошлый раз ты сказал мне, что Цзян Пэн вступил на Призрачный путь из-за Управления небесных гаданий?
— Мне рассказывали «кошмарные путники», — отозвался Хань Юань.
— Это не обязательно должно быть правдой, — сказал Чэн Цянь. — В тот день третий принц перечислил имена всех великих этого мира. По его мнению, даже глава Управления небесных гаданий был «недостаточно хорош». Я всегда чувствовал, что, Управление не могло этого сделать, ведь даже с тогдашним уровнем самосовершенствования, Цзян Пэну вполне удавалось скрываться от них.
Хань Юань вскинул бровь.
— У тебя есть сомнения по поводу Тан Чжэня?
Чэн Цянь слегка смутился, но не сказал ни слова. Он не был уверен, имело ли возвращение Поглощающей души лампы какое-либо отношение к Тан Чжэню. Поэтому всякий раз, когда появлялась возможность доказать, что Тан Чжэнь невиновен, он не мог не попытаться.
В конце концов, Тан Чжэнь был его другом.
— О, я все понял, праведник, — саркастически рассмеялся Хань Юань. — Ты собираешься пойти туда один, никому ничего не сказав, верно?
— Ну…
Хань Юань снова вскинул бровь.
— И старшему брату не скажешь?
— Он слишком болтливый, — ответил Чэн Цянь.
— О, неужели? — Хань Юань намеренно понизил голос. — Как ты смеешь уходить, не попрощавшись?
Лицо Чэн Цяня застыло, но он не смог выдавить из себя ни слова.
Хань Юань тут же поддразнил его:
— Маленький старший брат, ты слишком добрый.
Чэн Цянь долго молчал, а после нехотя произнес:
— Я не смею...
Хань Юань не ожидал такого ответа. Немного помолчав, он вдруг рассмеялся:
— Пойду посмотрю, как там Лужа. А ты иди в комнату старшего брата, встань на колени и вымой ему ноги.
Взволнованный, Чэн Цянь вернулся в Цинъань и обнаружил, что бамбуковая роща заметно поредела.
Вместо того, чтобы потребовать объяснений, Чэн Цянь почувствовал себя невероятно счастливым. Он надеялся, что старший брат будет куда покладистее после того, как выместил свой гнев на деревьях.
Но именно в тот момент, когда Чэн Цянь раздумывал над тем, как ему все объяснить, Янь Чжэнмин заметил его бегающий взгляд и спросил:
— Что ты собрался сделать?
Чэн Цянь какое-то время колебался, а после бросил коротко:
— Я собираюсь отправиться к Дасюэшань.
Янь Чжэнмин никак не мог понять, плакать ему или смеяться. Услышав слова младшего брата, он какое-то время просто молчал.
Сердце Чэн Цяня готово было выпрыгнуть из груди. Он подумал: «Все кончено. Даже облысевшая бамбуковая роща меня не спасет».
Глава 99. Неужели ты не понимаешь, что я изливаю тебе душу?
Чэн Цянь внимательно посмотрел на Янь Чжэнмина.
— Я знаю меру. Я не стану лезть в это тайное царство и не буду ничего там трогать. Я лишь хочу отыскать следы Поглощающей души лампы...
Но Янь Чжэнмин спокойно перебил его.
— Наш старший наставник, Тун Жу, говорил, что, когда он вошел в это место, то уже не мог вернуться оттуда прежним. А теперь ты вдруг решил, что сильнее его. Ты ведь почти вознесся на небеса, верно?
Чэн Цянь промолчал.
— И этот Тан Чжэнь… Когда он отправился туда, он был человеком, а вернувшись через сотню лет, стал призраком. Но ведь ты думаешь, что ты куда умнее и осторожнее, чем он, не так ли? — продолжал Янь Чжэнмин.
У Чэн Цяня разболелась голова.
— Старший брат, ты судишь обо всем слишком поверхностно. Прекрати так странно себя вести.
— О, хорошо, — Янь Чжэнмин прекратил чудачествовать и решительно1 произнес. — Это не сработает.
1 斩钉截铁 (zhǎndīngjiétiě) — решительно и бесповоротно, сказать, как отрезать (букв. разрубить гвоздь и расколоть железо).