В тот момент у него попросту не осталось выбора. Либо он совершенствовался в Поглощающей души лампе, либо лампа попросту поглотила бы его.
В конце концов, Тан Чжэнь победил. Он создал свой изначальный дух в Поглощающей души лампе и сам стал лампой.
Однако, вне всяких сомнений, его тело было неполноценным. Ведь только появившись в этом мире, эта проклятая вещь стала причиной множества злодеяний. Если Тан Чжэнь не сможет усовершенствовать свое тело, его постигнет не Небесное Бедствие, а самая настоящая ярость небес.
Если небеса разгневаются, они разнесут тайное царство горы Дасюэшань в щепки. Ни одно живое существо не сможет здесь выжить.
За исключением…
Голос Чэн Цяня был почти неслышен, и он продолжал бормотать себе под нос.
— Почему эти темные заклинатели пришли в тайное царство горы Дасюэшань?...
Говорят, что лист золотого лотоса с горы Дасюэшань может очистить любые грехи.
Но сможет ли он очистить грехи Поглощающей души лампы? Сможет ли он полностью омыть ее, превратив в божественный артефакт? Такой же, как камень сосредоточения души?
Чэн Цянь глубоко задумался. Неужели Тан Чжэнь действительно был так беспомощен перед птичьим демоном, державшим в руках его амулет, что решил сбежать?
Но ведь это были лишь «Нити марионетки». У Тан Чжэня была сотня способов справиться с ним.
Или он оказался таким бесстрашным, что лично вернулся в тайное царство горы Дасюэшань, чтобы проверить Поглощающую души лампу?
А может... Тан Чжэнь сам хотел, чтобы он пришел?
Все тело Чэн Цяня замерзло, мысли вереницами проносились мимо. Но прежде, чем он успел озвучить хотя бы одну из них, наследие цянькунь в его внутреннем дворце внезапно пробудилось, и божественное сознание Чэн Цяня вернулось к своему владельцу. Похоже, его что-то спровоцировало, что-то, что заставило его внутренний дворец озариться ярким светом. Поврежденный изначальный дух юноши едва мог открыть глаза.
Его божественное сознание стало настолько чувствительным, что Чэн Цянь смог ощутить ту малую часть, запечатанную в деревянном мече Янь Чжэнмина. Ему казалось, что он разделился надвое... Нет, натрое!
Все его воспоминания оказались разделены какой-то неизвестной силой, от горы Фуяо до острова Лазурного дракона, страница за страницей, они утратили всякие подробности. Его память постепенно искажалась, и его братья, с которыми они всегда поддерживали друг друга, стали ненавистными врагами. Все теплые чувства разом превратились в горькую, пронзающую до костей, ненависть.
С одной стороны, Чэн Цянь все еще сохранял здравомыслие под влиянием ослепительного сияния наследия цянькунь, и мог легко отличить реальность от вымысла. С другой, он не мог подавить эту внезапную ненависть, которая, казалось, исходила из самой глубины его сердца.
Одновременно с этим у юноши открылся третий глаз, который с опаской смотрел на мир из деревянного клинка.
В море знаний Чэн Цяня раздался голос, без устали повторяющий: «Убей его, убей его».
Это… «душа художника»!
Когда Тан Чжэнь вернул ему воспоминания, он спрятал в них это заклинание!
Чэн Цянь все еще оставался в сознании, но ему с трудом удавалось сдерживать разгоравшуюся жажду убийства. Он даже не чувствовал боли в порезанной ладони.
На самом деле, Шан Ваньнянь был к нему безжалостен. Ведь при нормальных обстоятельствах наследие цянькунь могло бы помочь ему противостоять «душе художника». Кроме того, было еще кое-что, на что Чэн Цянь никак не мог повлиять. Небольшая часть его изначального духа находилась в деревянном клинке Янь Чжэнмина. Но юноша угодил под удар свирепого ветра, способного отделить душу от тела.
У Чэн Цяня не было времени думать о том, было ли это простым совпадением или кто-то все тщательно спланировал.
Глава 102. «Душа художника»
Деревянный меч, вобравший в себя часть изначального духа Чэн Цяня, задрожал. Янь Чжэнмин крепко держал его в руке, ощущая болезненный резонанс между ним и человеком, который его усовершенствовал.
Янь Чжэнмин понятия не имел, что случилось с Чэн Цянем.
— Сначала я вытащу тебя отсюда, а потом мы поговорим. Если будет, что сказать, — решительно произнес он.
Юноша протянул было руку, чтобы обнять Чэн Цяня, но тот инстинктивно выставил вперед ладонь, намереваясь оттолкнуть его.
Всю его сущность переполняла жажда убийства. Стоило Янь Чжэнмину пошевелиться, как Чэн Цянь тут же вздрогнул, с трудом заставляя свой бушующий изначальный дух успокоиться. Он вскинул руку и мягко оттолкнул Янь Чжэнмина в сторону, стараясь не причинить ему никакого вреда.