Среди бесконечного холода и стужи, в безмолвии колыхался загадочный ореол. Его свет отражался отовсюду, словно блики на воде, превращая это место в настоящий рай на земле.
Это зрелище казалось таким неописуемым, что, у каждого, кто увидел бы его, наверняка перехватыватило бы дыхание.
Янь Чжэнмин был потрясен. Вдруг, в его душе появилась догадка — это и был тот самый лист золотого лотоса с горы Дасюэшань?
Неужели, этот лист и вправду существовал?
В тот момент, когда золотое сияние разрезало темноту, Чэн Цянь понял, что не сможет так легко избавиться от «души художника». Темная энергия тут же окутала его внутренний дворец, и ослабевший изначальный дух почти полностью утонул в ней. Лишь та далекая часть, где было сокрыто наследие цянькунь, оставалась нетронутой.
Чэн Цянь, до того стоявший неподвижно, внезапно открыл глаза. Его взгляд был холоднее, чем на изнуряющих тренировках. Казалось, в нем можно было увидеть куски льда.
Янь Чжэнмин тут же пришел в себя.
— О предки, неужели ты проснулся?
Но Чэн Цянь не обратил на него никакого внимания. Его конечности и суставы заскрипели, и юноша выпрямился, мелко дрожа. Все его тело было покрыто инеем. Его движения казались резкими и неестественными, а окровавленный Шуанжэнь, зажатый в его руке, являл собой неприкрытую жажду убийства.
В этот момент деревянный клинок Янь Чжэнмина внезапно вышел из-под контроля. Пусть его разум был поврежден, но частица изначального духа Чэн Цяня смогла взять верх над мечом. Аура клинка наполнилась силой, и оружие устремилось к юноше.
Янь Чжэнмин вытянул руку, намереваясь схватиться за рукоять деревянного меча, но так и не сумел его остановить. Ему оставалось лишь смотреть на то, как аура клинка погрузилась в тело Чэн Цяня.
Конечно же он понимал, что этот вредоносный деревянный клинок был частью Чэн Цяня. Но сейчас он был так удивлен и рассержен.
— Чэн Цянь, ты совсем рехнулся?!
Тело Чэн Цяня содрогнулось. Казалось, он и вовсе не чувствовал боли. По шее юноши пробежал холодок, и из уголка рта потянулась тонкая струйка крови. Он все еще был не в себе, глядя вперед безжизненным взглядом. Это зрелище казалось таким знакомым... По спине Янь Чжэнмина пробежали мурашки. «Душа художника»!
Вдруг, Чэн Цянь поднял руку, сжимавшую Шуанжэнь. Острие клинка рассекло лед, и юноша, пошатываясь, шаг за шагом двинулся к Янь Чжэнмину.
«Он хочет убить меня?» — промелькнуло в мыслях Янь Чжэнмина. Все его тело заледенело. Он оказался в смятении и на какое-то время просто застыл на месте.
Внезапно, юноша краем глаза заметил золотое свечение, и его сердце снова забилось сильнее. Лист золотого лотоса!
Неважно, кем он был, и не важно, что его противником был Чэн Цянь. Пока он мог заполучить лист золотого лотоса, ему не страшна была и дюжина «душ художника».
Подумав об этом, Янь Чжэнмин внезапно схватил деревянный клинок, не позволив Чэн Цяню использовать собственный изначальный дух, чтобы навредить себе, и бросился к золотистому сиянию.
Заключенная в деревянный меч частица души Чэн Цяня тут же поняла, что он собирался сделать.
— Старший брат! Стой!
Но никто не слышал голос клинка.
Тан Чжэнь заманил их сюда, используя ярость свирепого ветра. Он растревожил три духа4, чтобы пробудить «душу художника».
4 魂魄 (húnpò) — дух и душа (3 положительных бессмертных и отрицательных смертных частей человеческой души).
Этот человек владел всеми видами духовных проклятий, так зачем ему понадобилась «душа художника»?
Вдруг, в сердце Чэн Цяня возникла догадка. Все потому, что, когда они были в Восточном море, Янь Чжэнмин уже видел это заклинание и мог без труда узнать его. Никто в клане Фуяо не смог бы его забыть.
Конечно же, Тан Чжэнь знал, что Чэн Цянь не смог бы убить Янь Чжэнмина. Именно поэтому он решил вспугнуть притаившуюся в траве змею. Если бы Янь Чжэнмин увидел своего младшего брата в ловушке «души художника», что бы он сделал?
Конечно же, раздобыл бы лист золотого лотоса!
В этот момент заключенное в меч божественное сознание Чэн Цяня содрогнулось, едва не зацепив внутренний дворец Янь Чжэнмина. Янь Чжэнмин почувствовал его и инстинктивно остановился.
Чэн Цянь решительно призвал свое божественное сознание обратно в захваченный аурой клинка внутренний дворец, и направил прямо к печати наследия цянькунь.
В мгновение ока сломанная печать распалась на куски, и сокрытые внутри нее чудеса вспыхнули ярким пламенем, грозя опалить все тело юноши изнутри. Темная печать между бровей Чэн Цяня разбилась и исчезла, и «душа художника» обратилась в пепел.