Цветочный дух хотел было уклониться, но положение оказалось куда сложнее. Если бы он сделал хоть шаг, разрушительная аура меча непременно обрушилась бы на золотой лотос.
У цветочного духа попросту не осталось выбора. Он громко закричал, и его изначальный дух тут же образовал вокруг неприступный барьер.
Этот барьер не был рожден ни странной техникой, ни каким-либо чудодейственным средством. Даже явившийся из тайного царства горы Дасюэшань яростный ветер обогнул его и бросился к Шуанжэню, словно безумный заметавшись в глубинах моря Бэймин.
Гора Дасюэшань издала оглушительный скрип, и едва успокоившийся вихрь вновь взметнулся вверх.
Но, при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что у золотого лотоса не было листьев. Под цветком было совершенно пусто!
Все это больше напоминало трюк для отвода глаз.
Шуанжэнь покачнулся и взмыл в воздух, Чэн Цянь тут же протянул руку и схватил клинок за рукоять.
В тот же самый момент цветочный дух отступил на пару шагов назад, его бледная тень ощутимо дрожала.
Все, что произошло дальше, было стремительнее, чем полет ястреба1. Ни у кого из них попросту не осталось времени. Янь Чжэнмин и цветочный дух заговорили в унисон.
1 兔起鹘落 (tùqǐhúluò) — как заяц поднимется, так ястреб упадёт [на него камнем] (обр. в знач.: быстро, моментально, молниеносно).
— Сяо Цянь, что ты делаешь? — неуверенно воскликнул Янь Чжэнмин.
— Ты рехнулся?! Золотой лотос — сердце моря Бэймин! — сердито взревел цветочный дух.
— Сердце моря Бэймин... и какое это имеет отношение ко мне? — хрипло отозвался Чэн Цянь. Юноша ничуть не изменился в лице, но его глаза казались черными, как чернила. Он смотрел на расплывчатую тень цветочного духа, как в воду. — Не притворяйся, я лично принес тебе из Чжаояна Пламя ледяного сердца.
Подождите-ка... Пламя ледяного сердца?
— Ты хочешь сказать... что это Тан Чжэнь? — пробормотал Янь Чжэнмин.
Стоило ему только произнести это имя, как на тыльной стороне ладони Чэн Цяня вздулись вены, и кончик ледяного клинка слегка царапнул землю, издавая болезненный скрип.
Дважды смерив юношу взглядом, Янь Чжэнмин не мог не спросить:
— Да что, в конце концов, с тобой происходит? Это все из-за «души художника»?
— Премного благодарен Тан чжэньжэню, что пожаловал мне «душу художника», но теперь проблема решена, — Чэн Цянь оглянулся. Едва коснувшись Янь Чжэнмина, его холодный и мрачный взгляд заметно смягчился. Юноша внимательно посмотрел на старшего брата и внезапно прошептал, — старший брат, спасибо тебе.
Казалось, в его глазах было множество невысказанных слов, но Янь Чжэнмин не совсем понимал, что здесь происходит. Он инстинктивно махнул рукой и произнес:
— Нет... не стоит благодарности, подожди, это все так запутано! Ты говоришь, что эта моль — Тан Чжэнь? И что именно он повесил на тебя «душу художника»?
— Его настоящее тело — Поглощающая души лампа. Сдается мне, перед нами лишь его изначальный дух, застрявший во льдах тайного царства горы Дасюэшань. — Чэн Цянь медленно повернулся к «цветочному духу» и прошептал, — лишь истинный хозяин Поглощающей души лампы способен превратить свой дух в призрачную тень, верно, брат Тан?
Стоило ему произнести эти слова, и «цветочный дух» на мгновение замолчал, а затем усмехнулся и медленно поднялся в воздух.
В клубах белого тумана появился безжизненный силуэт юной девушки. По цвету ее лица и пустому взгляду становилось ясно, что это одна из призрачных теней. Вдруг, ее тело начало удлиняться, черты ее лица менялись и искажались, словно комья податливой грязи, пока девушка, наконец, не превратилась в Тан Чжэня.
Он окончательно выдал себя, и все его труды пошли прахом2. Но он был слишком хитер и никогда бы не позволил гневу вылиться наружу. Тан Чжэнь заложил руки за спину и со смехом произнес:
2 功亏一篑 (gōng kuī yī kuì) — для завершения холма недостало одной корзинки земли (обр. в знач.: сорвать успех дела из-за пустяка; недоделать; все труды пошли прахом; бросить большое дело на пороге его завершения).
— Так называемый Призрачный путь изначально был путем духа и души. Если тот, кто следует по Призрачному пути только и может, что приказывать духам кидаться на врагов, то в чем разница между ним и тем, кто разводит собак? Не слишком ли глупо?
Янь Чжэнмин с минуту колебался, а затем спросил:
— Если ты Поглощающая души лампа, то кто тогда Цзян Пэн?
Тан Чжэнь перевел взгляд на лишенный листьев золотой лотос и тихо сказал:
— Так и быть, я немного поболтаю с тобой. Цзян Пэн — призрачная тень. Призрачный путь глубок и многогранен, идущий по нему может совершенствовать как изначальный дух, так и душу. Но что же делать с телом? Мир так жесток.