Заклинатели переглянулись, и оба меча, как падающие звезды, устремились к горе Фуяо.
«Я даже запечатал для него гору, — подумал Янь Чжэнмин. — Я действительно заботился о доме».
Добравшись до края ледяных равнин, оба юноши вновь миновали зал Черной черепахи. Холодные земли в миг наполнились звоном колокола, но в этот раз никто не вышел, чтобы проверить его.
Здесь, на крайнем севере, зал Черной черепахи темной тенью возвышался над тысячами ли белого снега. Но теперь он казался мертвым. Вокруг царила тишина, не было видно ни души. Лишь потертое знамя одиноко развевалось на холодном ветру.
— Что здесь произошло? — осведомился Янь Чжэнмин.
Чэн Цянь оглянулся и произнес:
— Бянь Сюй мертв.
С этими словами, он внезапно выхватил Шуанжэнь, и на зал Черной черепахи обрушилась сила клинка прилива. Взметнувшаяся в небо черная энергия столкнулась с ледяным мечом и оказалась разрублена пополам. Извиваясь, она рухнула вниз, издав скорбный крик, и исчезла без следа.
Янь Чжэнмин был ошеломлен.
— Это что, внутренний демон? Он обрел собственную сущность?
— Сдается мне, Бянь Сюй либо погиб от рук Хань Юаня, — начал Чэн Цянь. — Либо сошел с ума и сделал какую-то глупость... В любом случае, ситуация не из приятных.
Среди льда и снега вновь засияли две падающие звезды.
В это время Тан Чжэнь, перенесший свой изначальный дух в самое сердце Шу, воспользовавшись одной из своих призрачных теней, глубоко вздохнул. Непробиваемая чешуя демонического дракона под его рукой казалась слишком хрупкой.
Глаза Тан Чжэня покраснели, его взор затуманился.
Увидев кровь, он, казалось, напрочь позабыл обо всем. Тан Чжэню казалось, что в его руках находилась великая сила. Он буквально чувствовал эту ни с чем не сравнимую мощь.
Он был самым настоящим демоном. На небесах и на земле не было равных ему. Не было ничего, что смогло бы его остановить. Люди внизу были лишь горсткой муравьев, ползающих у него под ногами.
Он был повелителем призраков, а все призрачные тени — его щитами. Он один стоил целой армии.
Лист золотого лотоса был уничтожен. Но стоило ли дожидаться следующего раза?
Остались ли в этом мире достойные противники?
Самомнение Тан Чжэня не знало границ, и он, в конце концов, поддался зову Темного Пути. Если кто-то из темных заклинателей видел кровь, будь то Тан Чжэнь, Хань Юань или даже Тун Жу... они тут же становились неуправляемыми.
Даже получив два сильных удара, окутанный кровавым туманом демонический дракон все равно отказывался отступать. Тан Чжэнь снисходительно посмотрел на него и произнес:
— Тебе не кажется, что это просто смешно? Миллионы разъяренных душ должны принадлежать мне. Это моя судьба. Оставшись здесь, ты лишь обрекаешь себя на напрасную смерть. Зачем тебе это?
Но даже в этот момент дрянной рот Хань Юаня не желал закрываться. Видя чужую радость, он зло усмехнулся и ответил:
— Я постоянно слышу, как уважаемые и добропорядочные люди разглагольствуют о «справедливости». И порой мне невероятно стыдно за них. Но я никогда бы не подумал, что брат Тан обратится к Темному Пути. Стоит тебе открыть рот, как тебя тут же хочется заткнуть. Пожалуй, у тебя действительно талант. Что же твоей заднице на месте не сиделось?
Огромные когти Тан Чжэня крепко впились в его тело. Хань Юань глубоко вздохнул, силясь удержать форму демонического дракона. Однако, юноша не собирался молчать:
— Ты...ммм... в этом новичок? Тогда я должен поведать тебе о том, что мы, отступники, постоянно так говорим. Это такая шутка!
Тан Чжэнь беспомощно улыбнулся ему.
— Все никак не уймешься8.
8 不见棺材不落泪 (bù jiàn guāncái bù luòlèi) — не проронит слезу, пока не увидит гроба; обр. не сдаваться, держаться до конца, не терять надежды; не униматься.
Хань Юань злобно заревел. Тело демонического дракона достигло своего предела, его кровь готова была вскипеть.
Дракон болезненно зарычал, но тут же крепко стиснул зубы, стараясь сдержаться. Казалось, что вся его жизнь была чередой успехов и неудач, но на деле, он попросту плыл по течению, не в силах этого изменить.
Когда нужно было действовать, он отступал, а когда нужно было отступить, он не мог с этим смириться.
Все эти годы он либо с болью следовал по неверному пути, либо горько сожалел о неправильном выборе.
Возможно, такие люди как он лишь на пороге смерти осознают, что такое «чувство меры».
— Небеса... — тихо прошептал Хань Юань. — С древних времен мой клан Фуяо шел по пути человечности. Какое отношение весь этот бред имеет к нам?