Внезапно, стоявшая поодаль Лужа вновь обратилась в красного журавля и не раздумывая бросилась на Тан Чжэня. Она хотела закричать, но так и не нашлась, как к нему обратиться. Обозвать его «ублюдком» было равносильно тому, чтобы обругать себя. Но этот человек все равно не заслуживал того, чтобы называть его «отцом».
Так и не решившись, Лужа попросту выдохнула на Тан Чжэня сгусток истинного пламени Самадхи, сжигая схватившую Хань Юаня призрачную тень.
— Лужа! Живо назад! — закричал Ли Юнь.
— Прочь отсюда! — сердито бросил Хань Юань. — Это только между нами, демонами! При чем тут какая-то толстая майна?!
— Сам ты толстый! Весь твой род толстый! — едва не плача, заголосила Лужа.
Тан Чжэнь равнодушно обернулся на девушку, и призрачная тень вновь стиснула свои безжизненные когти, силясь схватить птицу за крыло.
Но Лужа ловко скользнула по воздуху, укрывшись бушующим огнем. Сейчас она напоминала настоящего феникса. Яростное пламя сожгло всех окруживших ее призраков, и девушка вновь обратилась к Тан Чжэню:
— Пусть я и не родилась в крови, — кричала она, — но однажды я стану самой могущественной королевой монстров на свете! Я родилась красным журавлем! У меня нет отца!
Веки Тан Чжэня дернулись. Огромные призрачные когти внезапно рассеялись, а после вновь собрались воедино и устремились за Лужей.
— Осторожно! — воскликнул Ли Юнь.
Огромная призрачная рука схватила журавля за шею. Лужа забилась, отчаянно пытаясь вырваться, рассыпая вокруг ворох огненно-красных перьев. Тан Чжэнь посмотрел в ее глаза, и на мгновение его охватила странная неуверенность. Однако, это чувство тут же потонуло в холодной жажде убийства.
Вдруг, откуда ни возьмись, появилась странная птица. Птица бросилась вперед, открыла клюв и выплюнула деревянный амулет. Коснувшись Лужи, амулет вспыхнул ослепительным белым светом. Тан Чжэнь отпрянул прочь. Амулетом оказался заклинанием «Нитей марионетки», собственноручно вырезанным Тан Чжэнем почти двести лет назад. Королева монстров так и не воспользовалась им, и теперь он вернулся к своему первоначальному владельцу.
Тем временем, птичий-демон пронесся мимо и воскликнул:
— Яйцо короля и королевы, скорее, беги... А!
Вдруг, призрачная тень Тан Чжэня стрелой обрушилась на демона, пригвоздив его к земле. Несчастный несколько раз дернулся и испустил дух.
Глава 107. Клинок, заморозивший четырнадцать государств*
Эти глупые темные заклинатели, чьи мозги были размером с бобы, только и могли, что притворяться, будто в их жизни было хоть что-то ценное. В отличие от людей, чьи сердца полнились любовью и ненавистью, им всегда было этого мало. Человеческое сердце не стоит на месте и однажды, все может измениться до неузнаваемости.
Из-за стремительно расширяющегося проклятия Бянь Сюя, тело демонического дракона Хань Юаня быстро достигло своего предела. Его плоть начала рваться изнутри. Одновременно с этим, словно разделяя его боль, раздвоенная душа юноши принялась переругиваться между собой.
— Не тебе осуждать других, — насмехался внутренний демон, — ох, в конце прошлого месяца ты боролся за то, чтобы уничтожить всех людей в этом мире. А что теперь? Луна еще сделала полный круг, а ты, едва узнав, что тебя не выгнали из клана, внезапно стал святошей и обеспокоился судьбою человечества? Тц... ты стал прилежным, как зрелая женщина, и всю ярость твоего демонического дракона смыло красными водами1.
1 癸水 (guǐshuǐ) — букв. менструация.
— Если эти красные воды в какой-нибудь из месяцев смоют тебя, я найду себе тихое место, стану монахом, и всю оставшуюся жизнь буду только есть и читать священные писания... Твою мать, может, подменишь меня на время, я больше не могу?!
Демон фыркнул и, на удивление, прислушался к его словам, тут же переняв контроль над телом.
В какой-то момент граница между душой демона и душой Хань Юаня стала менее заметной.
Тан Чжэнь равнодушно отбросил птичий труп в сторону. Как когда-то, много лет назад, будучи в недрах горы Дасюэшань, отбросил свое собственное тело. С горстью зажатых в руке красных перьев, он выглядел так, будто только что избавился от многолетнего хлама.
Опустив обоженную силой «Нитей марионетки» руку, он с ненавистью посмотрел на Лужу. В его глазах читалось явное желание убивать.
— Надоеда.
Тан Чжэнь покинул тело призрака, пострадавшего от его собственного амулета, и его изначальный дух без труда разделился между кружившими вокруг призрачными тенями. Эти жуткие создания разом распахнули глаза. Мужчины и женщины, старые и молодые, в их взглядах читалось нетерпение. То, что творилось вокруг, было похоже на настоящий кошмар.