На следующее утро Сюэцин расчесал его и переодел в нарядный халат.
Обычно юношам, не достигшим двадцати лет, не нужно было перевязывать волосы и носить шапочки, но, по словам Сюэцина, он больше не был обычным ребенком, так как теперь он состоял в клане бессмертных.
Самое большое различие между официальными кланами и «фазанами» заключалось в том, что «фазаньи кланы» все время дурачились. В это же время официально разрешенные, очевидно, владели значительными ресурсами, хотя источники их дохода были не совсем ясны. Например, талисманы. Бесценные талисманы, согласно легендам, были вырезаны почти всюду, даже на деревьях и камнях. Указывая на магический символ на корне дерева, Сюэцин сказал Чэн Цяню:
- Если третий дядя потеряется, просто спросите дорогу у этих камней и деревьев.
Сюэцин вышел вперед, чтобы продемонстрировать. Он прошептал корню:
- В Тайный зал, - и пояснил. - «Тайный зал» - резиденция главы. Третий дядя, сегодня вы должны пойти туда и послушать речь по поводу вашего принятия в клан.
Чэн Цянь забыл ответить, потому что зрелище, развернувшееся перед ним, оказалось действительно захватывающим. Корень, к которому обратился Сюэцин, испускал слабое сияние.
Небо только начало светлеть, но солнце еще не взошло, потому блики, мерцающие подобно лунному свету, собирались вместе и рассеивали тьму, наполняя лес магической аурой. Эти крохотные огоньки плыли по воздуху, прикрепляясь к другим камням и деревьям, и, наконец, свернули на сверкающую лесную тропинку.
Хотя это был не первый магический инструмент, который видел Чэн Цянь, но первый полезный!
Сюэцин хорошо читал эмоции. Он знал, что этот мальчик странный и своенравный. Поэтому, видя, как он очарован, Сюэцин не стал прямо указывать на это и подождал, пока тот придет в себя.
- Третий дядя, сюда, пожалуйста. Следуйте за светом.
Только когда он пошел по дорожке, вымощенной светящимися камнями, Чэн Цянь почувствовал, будто он превращается в другого человека, собирающегося вести другую жизнь.
- Брат Сюэцин, кто это сделал? - спросил Чэн Цянь.
Сюэцин ничего не мог поделать с формой обращения Чэн Цяня, поэтому он просто оставил его в покое. Услышав вопрос, он ответил:
- Глава клана.
Чэн Цянь снова был потрясен, ему трудно было в это поверить.
Не так давно, в глазах Чэн Цяня, учитель был просто забавным фазаном с длинной шеей. Он не отличался ни привлекательностью, ни полезностью - возможно ли, что он на самом деле не был мошенником?
Мог ли он обладать какими-то особыми талантами?
Был ли он непобедим и способен контролировать силы природы?
Чэн Цянь попытался представить это, но обнаружил, что ему по-прежнему сложно внушить себе настоящий трепет по отношению к учителю.
Следуя по сверкающей дорожке, Сюэцин повел Чэн Цяня в Тайный зал.
На самом деле, Тайный зал был маленьким домиком с соломенной крышей, без магических инструментов и без какой-либо таблички над дверью. Однако у входа стояла пластина размером с ладонь, с небрежно вырезанной на ней головой зверя. Чэн Цянь нашел его смутно знакомым, но название на мгновение ускользнуло из памяти. Рядом с головой зверя были начертаны символы. Надпись гласила: «Ничего не знаю».
Этот домик - скромный и почти пустой, произвел на Чэн Цяня ложное впечатление, будто он снова вернулся домой, в деревню.
Перед входом раскинулся пустынный двор: там стоял стол на трех ножках, а на месте четвертой был камень. Столешницу целиком покрывали трещины. Сидевший за ним Мучунь чжэньжэнь резко выпрямился, внимательно глядя на блюдце.
Оно представляло собой грубо сделанную глиняную посуду с неровным дном, форма которой напоминала нечто среднее между кругом и квадратом. На нем было разбросано несколько ржавых медных монет, и все вместе это создавало неописуемо жуткую атмосферу.
Чэн Цянь невольно остановился. На долю секунды он почувствовал, будто мастер смотрит на монеты с благоговением.
- Что глава клана обнаружил сегодня в Прорицательных триграммах? 4, - улыбнулся Сюэцин.
4 Восемь триграмм (кит. упр. 八卦, пиньинь: bāguà, багуа; рус. «восемь гуа») — этап исходного космогенеза в представлении китайской философии. Восемь триграмм гуа используются в даосской космологии, чтобы представить фундаментальные принципы бытия. Триграмма — особый знак гуа, состоящий из трёх яо — линий, сплошных или прерывистых. Все возможные комбинации трёх яо образуют восемь триграмм. Существует несколько схем расположения триграмм и их взаимосвязь с другими категориями китайской философии.
Услышав вопрос, глава клана отложил медные монеты и принял торжественный вид.
- Дао Небес подразумевает, что курица, тушенная с грибами, должна быть в сегодняшнем меню.
Сказав это, он слегка подкрутил усы, закатил глаза и шмыгнул носом, выражая этим свое истинное желание.
Как только Чэн Цянь увидел выражение его лица, оно, казалось, что-то ему напомнило. Он вдруг сравнил его с пластиной у входа и пришел к выводу, что вырезанная на ней голова зверя принадлежала ласке!
Невежественные соотечественники ничего не знали об оракулах, не говоря уже о буддийских и даосских писаниях. Даже боги, которым они молились, были фальшивыми, и поэтому неблагочестивые «бессмертные», такие как «Бессмертный Желтый» и «Бессмертный Зеленый», превратились в благочестивых и стали домашними именами 5.
5 Домашнее (детское) имя (кит. 乳名 жумин или кит. 奶名 наймин — «молочное имя», кит. 儿名 эрмин — «детское имя», кит. 小名 сяомин — «малое, неофициальное имя») в странах Восточной Азии — неофициальное имя, использующееся только домашними в кругу семьи.
Согласно древним народным поверьям, назначением детского имени был обман злых духов. Суеверные люди нарекали своих детей нарочито неказистыми, неблагозвучными именами, полагая, что зло не польстится, и ребенок не заболеет.
«Бессмертный Желтый» был духом ласки, а «Бессмертный Зеленый» духом змеи, которого также называли «змей - защитник дома». Поговаривали, что эти двое помогают защитить и сохранить семью.
Чэн Цянь видел мемориальную доску, установленную в его деревне для «Бессмертного Желтого», на ней была точно такая же звериная голова.
Подумав об этом, он взглянул на Мучуня, вновь осознав, насколько учитель был тощим. У главы клана была маленькая голова, узкая челюсть, длинная талия и короткие ноги... Словом, старик во всех отношениях был похож на ласку.
Все еще сомневаясь, Чэн Цянь выступил вперед и поклонился своему учителю, который, как он подозревал, вполне мог оказаться духом.
- Не церемонься, это мелочно, - отмахнулся учитель. - В клане Фуяо нет строгих правил этикета.
«А что у вас есть? Курица, тушенная с грибами?» - С горечью подумал Чэн Цянь.
В этот самый момент их ушей достиг крик Хань Юаня:
- Учитель! Старший Брат! Боже мой! Какой убогий дом! - воскликнул он сразу после того, как переступил порог. Затем он обошел двор с фамильярностью владельца и остановился прямо перед Чэн Цянем.
От маленького нищего недальновидно откупились пакетиком конфет, и теперь Хань Юань твердо верил, что Чэн Цянь был действительно добр к нему. Поэтому он перестал загадочно называть его «старшим братом» и, подойдя, настойчиво потянул Чэн Цяня за рукав.
- Сяо Цянь 6, почему ты вчера не пришел поиграть со мной
6 小xiǎo [сяо] младший (в ряду, напр. братьев); малолетний, молодой
Увидев его, Чэн Цянь ощутил поднимавшееся в душе негодование. Он спокойно отступил на полшага назад, выдернул рукав из чужой хватки и сухо произнес:
- Четвертый младший брат.
Сюэцин одел Чэн Цяня как взрослого, поэтому он казался элегантным и красивым, словно нефритовая статуэтка, с гладким лбом и тонкими бровями. Но, только если предположить, что он действительно сделан из нефрита, его отстраненность можно было простить.
Сам Хань Юань был безродным нищим и, естественно, не имел никакого понятия о такте и воспитании. Он был простодушен — если чей-то вид казался ему невыносимым, то, возможно, Хань Юань никогда не полюбил бы этого человека. В то же время, если он верил, что кто-то хороший, он, в свою очередь, тепло относился к нему. Чэн Цянь для него теперь точно был хорошим, поэтому Хань Юань нисколько не обиделся на безразличие брата и с восторгом подумал: «В отличие от нас, ведущих бродячую жизнь, домашние дети застенчивы. Я должен заботиться о нем в будущем». Хотя это был только его взгляд на ситуацию.