II
В конце дня ко мне в кабинет заглянул Paвиль.
— Слушай, подруга, если у тебя планов особых нет, пойдем хоть полчасика где-нибудь посидим. Такие события, сам Бог велел стресс снять.
— Только пить не буду, — поторопилась предупредить я. — Родственники не поймут.
— Подумаешь, — Равиль отмахнулся. — Скажешь, что у кого-нибудь день рождения.
— Да они дни рождения всех наших наизусть выучить успели.
— Ой, да какая разница. Не хочешь — не пей. Главное, посидим, хоть душу отведем.
Мне тоже домой идти не хотелось. Мать наверняка заметит, что я не в своей тарелке, начнутся расспросы, а я еще ничего не решила.
— Ладно. Через пятнадцать минут закончу, и пойдем. Ты уже освободился?
— Ага. Я тебя подожду.
С Равилем у меня сразу сложились дружеские отношения. То ли я оказалась не в его вкусе, то ли он не в моем. То есть он-то точно не в моем. Во-первых, брюнет, во-вторых, слишком смазливый. Зато клиентки просто с ума по нему сходят. А он отнюдь не каждой из них отказывает. Так что в плане работы его внешность приносит свои дивиденты. Женщины из его кабинета с такими глазами выходят, будто Равиль не массаж им делал, а в рай с ними слетал.
Правда, у него не всегда с клиентками гладко получается. Каждая считает, будто она у него единственная, и он только на нее свое интимное внимание обратил. Одна даже женить его на себе вознамерилась. Вернее, были и другие с подобными намерениями, однако эта зашла дальше других. Когда Равиль объявил ей, что семья для него — святое: оставлять жену не собирается, кроме того, с самого начала ничего не обещал, она попыталась покончить с собой. Правда, к счастью, осталась жива, но нервов Равилю много попортила.
Он потом мне жаловался:
— Люба, ну что за народ! Как сами не понимают, что это у меня такая работа.
Я не выдержала и засмеялась:
— Интересная у тебя работа.
— Да они же сами ко мне лезут, а я не железный. Ты же знаешь: я никогда первый не начинаю.
Все это он так искренне говорил!
Мы устроились в маленьком кафе неподалеку от нашего салона. Кормили там просто, но очень вкусно и недорого.
Равиль заказал себе пиво и, махом опорожнив половину кружки, мрачным голосом объявил:
— Я принял решение: увольняюсь. Мне стало совсем муторно.
— А меня на кого бросаешь?
— Давай уйдем вместе. Мне тоже без тебя скучно будет.
— Ох, прямо не знаю, что и делать, — принялась я делиться с ним своими сомнениями. — Ездить куда-то каждое утро — выше моих сил. Метро ненавижу.
— У тебя теперь машина. Вот и езди на ней, — начал уговаривать он.
— Ты прекрасно знаешь: зимой я за руль не сажусь. Да и пробки. Быстрей на метро доедешь.
Но там в толпе потеть… Нет! И на час раньше вставать придется, а у меня все расписание давно под Ваську подстроено…
— Ну ты же с ней не одна живешь, — возразил Равиль. — Мама с папой на пенсии, ничем не заняты. Отправят твою Ваську в школу. Уж как-нибудь завтраком накормят.
— Нет, Равилюшка. Это уж у меня святое. Наше с дочерью время, когда можем хоть немного побыть вдвоем и поговорить по душам.
Равиль расстроился и осушил кружку до конца. Теперь я начала его уговаривать:
— Слушай, а может, давай пока останемся. Посмотрим, как дело пойдет. Перебраться в другое место всегда успеем. Тебе не все равно, кого массировать?
Равиль прямо взвился на стуле.
— Прекрасно знаешь: я мужикам, кроме нашего Фомича, массаж не делаю! Сколько ни пробовал, всегда каким-нибудь дерьмом заканчивается! Или ко мне начинают приставать, или думают, будто я к ним пристаю! Помнишь, как этот сумасшедший за мной со стулом по всему салону носился! А я ему только низ спины помассировал . Больше ничего не успел. У него там что-то сработало, а виноват почему-то я оказался. Ну народ!
Я помнила эту историю. Ужас! Мужик был здоровый, волосатый — типичная горилла. Он размахивал стулом и ревел, как раненый вепрь. Мы всем своим женским коллективом встали на защиту Равиля. Если бы Гарри Фомич в тот день к нам в салон не заехал, думаю, Равиля нам не отстоять. Прихлопнул бы мужик его, как муху!
Наш Таймуразов на высоте оказался. С ходу разрешил ситуацию. Увел сумасшедшего в директорский кабинет, влил в него литр элитного виски, и никакого массажа не понадобилось. Клиент ушел довольный, правда, по счастью, к нам больше не приходил.
В памяти запечатлелся и обратный случай, когда клиент влюбился в Равиля и принялся его домогаться. Вполне, впрочем, цивилизованными методами. Подарки носил, в закрытые клубы зазывал. А Равилюшка наш тогда еще совсем молодой был, только что женился и, при всей полигамности, даже еще вроде ни разу не успел жене с другой женщиной изменить. А тут нате вам: мужчина подклеивается. Равиль не знал, куда деваться. И со мной бегал советоваться, как бы поделикатнее ему от этого типа избавиться, чтобы скандала не вышло.
— Люба, все-таки это клиент. Другому бы я просто по морде дал, а здесь неудобно.
— Ситуация спустя некоторое время разрешилась сама собой. Видно, клиент понял, что ему с Равилем ничего не светит, и переместился А ты, значит, меня по-другому оцениваешь.
— Вопрос не в оценке, — ушел от прямого ответа мой закадычный подруг. — А в том, как себя подать. А вот этого ты совсем не умеешь.
Я вздохнула:
— Чем богаты, тем и рады.
— Врешь, — отрезал он. — Ничему ты не рада. Имея на миллион, выглядишь на копейку, а надо ровно наоборот.
— Потом все равно вскроется.
— Дорогая, работать над собой надо, тогда не вскроется. Наши мысли материальны. Начнешь считать себя умницей-красавицей, и все вокруг к этому постепенно привыкнут. Главное, самой поверить.
— Как тут поверишь.
— Аутотренингом занимайся, — продолжал он. — Каждое утро по десять минут перед зеркалом.
Мне стало смешно.
— Ага. Встаю я утром перед зеркалом, начинаю твердить себе, какая я красавица, а тут, конечно же, обязательно сзади мама: «Ой, как ты ужасно сегодня выглядишь. А все потому, что не выспалась. Говорила тебе: ложись пораньше. И чай нечего было на ночь пить. Теперь мешки под глазами». И что после этого останется от моего тренинга? Если только пойти и в унитазе утопиться.
— Да, — кивнул Равиль. — Твоя мама может Но из этого следует лишь одно: занимайся аутотренингом в тех местах, где тебя никто не достанет. Запирайся, например, в ванной.
— Надолго не запрешься. У нас там утром очередь.
— Тогда в постели перед сном. В общем, сама сообрази. Надо только захотеть.
— Ладно. Попробую.
— Кстати о нормальных мужиках, — хлопнул себя по лбу Равиль. — Еще днем хотел тебе сказать, но со всеми этими пертурбациями из головы вон. Приходи к нам. Гулька рада будет.
— Опять, сволочь, наследил и грехи замаливаешь?
Я погрозила ему пальцем. Обычно он звал меня в гости после очередной своей эскапады. Гуля ко мне хорошо относится, и мое присутствие, по словам Равиля, «здорово помогает восстанавливать гармонию в семье».
— Нет, — смерил он меня укоряющим взором. — Я с этим, знаешь, последнее время завязал. Дело в другом. Решили устроить праздник. Друг из Тюмени приехал. Славкой зовут. Отличный мужик. Мы с ним в школе вместе учились. Кстати, в Москву собрался перебираться. Он сейчас здесь как раз на разведке. Почву зондирует.
— А я тут при чем?
— Ну как это. Познакомишься. Славка давно уже из нашей благословенной столицы уехал, и у него теперь, кроме меня, из прежних друзей никого здесь не осталось.
— Если вы с ним вместе в школе учились, то он на пять лет меня младше, — сочла своим долгом напомнить я.
— Ну, ты опять как с этим слоном! Кто тебя заставляет сразу объявлять о своем возрасте. Он у тебя в паспорте записан, а не на лбу. А выглядишь ты гораздо моложе.
— Что же, я сразу обманывать его должна?
— А он, по-твоему, сразу спросит, сколько тебе лет? Мужик, знаешь, как решает? Пришла женщина, значит, подруга Гули. А ей тридцать два. Славке это известно. Ну он и решит, что тебе приблизительно столько же.
— Но я-то сама знаю, сколько мне.
— Какая разница. Важно, насколько ты себя чувствуешь и покажется ли тебе Славка. Остальное детали. Разберетесь. Даже если и не понравится, хоть развлечение. На халяву по ресторанам походишь. Славка щедрый.