— Не знаю, вот Люба не была. Она никогда не строила глазки и никогда не страдала повышенной женственностью.
— Ну, насчет Любы ты загнул. — Коля смеялся. — Скажи, друг, как ты ее увидел, такую всю неженственную, на фоне всех твоих девиц? Как ты смог ее выделить? И как при отсутствии у нее женского начала ты в первый же месяц знакомства сделал ребенка? Причем ребенка ты сделал именно с ней, а не с кем-то другим, при твоем колоссальном опыте половой жизни. Наверно, присутствие женственности в женщине исключало материнство. Не прибедняйся. Ты прекрасно знаешь, насколько хороша твоя жена. И мужчинам она нравится отнюдь не отсутствием женского начала, а его сочетанием с умом и интеллектом. Да, твоя дочь красавица, и она не Люба, хотя очень похожа. Я беспокоюсь за Сережу, из этой девочки вырастет женщина — вамп, если жизнь ее не обломает.
— Слушай, а от Тельмана никаких вестей? — Татьяна решила сменить тему. — Как он в Питере?
— Саша узнавал через знакомых, говорят, женился, причем давно. От него никаких вестей нет, он даже не знает, что Сережа у нас живет.
— Да, Таня, я не понимаю его, он стал другим, чужим. Я звонил ему на работу, мы говорили, но только по делу, и приехать на семинар морфологов он отказался. О Жене и Сереже он не спрашивал, а я не говорил.
— Странно. Я понимаю, что с Женей у них не срослось, но ребенок? Причем он его любил, пока был в Москве. Люба ты согласна?
— Я как-то позвонила ему домой, его жена даже не стала слушать, кто я, так меня облаяла, что всякое желание звонить отпало.
— А звонила зачем?
— Понимаешь, Таня, Сережка хороший, умный парень, но получается, что он сирота при двух живых родителях. Я знаю, что такое быть сиротой, это состояние души, это страшно. Мы любим его, они с Валеркой на равных, но он же все понимает, и кто знает, что творится у него внутри.
— Люба, а он не пытался называть вас папа и мама?
— Сашу нет, а меня называл, довольно долго. А потом спросил, можно ли ему будет жениться на Марине, и перестал называть меня мамой. Нет, ты не думай, Женя периодически приходит, она всегда поздравляет его с днем рождения, иногда забирает его к себе. Только Саша проверяет, одна ли она при этом. Если одна, то почему бы ему не побыть с матерью?
— Люба, она работает?
— Да, участковым терапевтом. Если бы не ее любовь к мужчинам, то она была бы очень приличной бабой. И может, даже хорошей матерью.
— Слушай, она больше не беременела?
— Не знаю, но не рожала. Как тетя Маша уехала, так Женька совсем загуляла. А тетя Маша ухаживает за сестрой в Минске, та после аварии, не ходит, она совсем одинокая, ни семьи, ни детей.
- Ну, подруга, зато ты теперь точно родишь. Или ты сомневаешься?
— Нет, не сомневаюсь. Саша уже решил. Ты лучше скажи, нравится тебе здесь или нет? Ты посмотри, какое озеро красивое, а лес, а берег!
— Правда, тут классно, хорошо, что ты меня вытащила. Кстати, моя дочь заглядывается на твоего Валерку, но он к ней относится только как к сестре. Она переживает.
— Валерка внешне очень на Сашу похож, я понимаю, что на него заглядываются, но характер в моего отца, боюсь, вырастет из него бабник. И вообще, он какой-то поверхностный, хочет казаться нагловатым, пошловатым, меня коробит. Я вижу, что это наносное. Он с нами делится всем, что с ним происходит, и потом он мой сын, я его знаю, он не такой. Но бабник он в моего отца.
— Но твой отец жил только с Катериной. Не говори напраслину.
— Это ты его знала, когда у него были только Катерина да Сашка. К тому моменту он был уже старый и хотел семьи и покоя. А я все детство не имела права выйти из комнаты, пока он с женщинами развлекался. А женщины были разные. Мне тоже стало хорошо, когда он ограничился одной Катериной. Ладно, мне его все равно сильно не хватает.
— Девочки, шашлык готов, — Коля подошел с блюдом. — Саша детей собирает, давайте кушать.
Вся компания быстро собралась около столов. Оказалось, лучшее, что может быть, это когда готовят мужчины. Вечер прошел на славу, Валерка взял с собой гитару, звучали песни у костра. Спать легли за полночь.
— Люб, ты не жалеешь, что поехала?
— Жалею, что раньше вы нас с Татьяной с собой не брали. Саша, как тут здорово, я тут жить хочу, ты, я, дети и больше никого.
— А Егоровы?
— Пусть будут Егоровы. Как ты думаешь, дети уже спят?
— Сейчас посмотрю, Ванька с мальчишками залег, будет ворочаться, спать им не даст.