Майор вспомнил свою погранзаставу, начало войны. Тогда едва рассвело, как на военный городок был совершен массированный налет: вначале десятки бомбардировщиков сбрасывали, как горох, бомбы, за ними следом налетели истребители. В результате погибло, и было ранено, много командиров и бойцов из личного состава, а также много боевых коней. Остатки гарнизона отошли на оборонительные позиции и в течение суток сдерживали наступление немцев. Он, прошедший боевой путь через Туркестан, Халхин-Гол, не мог представить себе, что его эскадрон в считанные дни перестанет существовать и бойцы, которых он знал всех поименно, будут гибнуть на его глазах под бомбами, будут раздавлены танками и самоходками. Пулеметные очереди выкосили эскадрон как траву. Как он выжил, как попал в тыл, в госпиталь, майор не помнил. Последнее, что запечатлелось в памяти: яркая вспышка, летящие комья земли, забивающие глаза и черная пустота...
...Потом был госпиталь.
Внешние телесные раны подлечили, но внутренние остались открытыми: неужели все красноармейцы - пограничники, его бойцы, с которыми он, бок обок, почти два последних года охранял границу, которых обучал военному делу, погибли?! Может хоть кто-то из них выжил в той мясорубке, как он был ранен и лечится где-нибудь в госпитале. Встретятся ли они когда-нибудь? Как жизнь быстро закрутила, не думал, не гадал, а вот он, живой, в Сибири, куда никогда и не собирался попасть, с новым назначением в качестве командира кавалерийского полка.
И сейчас, глядя на этих новобранцев, деревенских мужиков, он, вдруг, как наяву увидел их убитыми, лежащими "навалом", друг на друге, в неестественных позах с вывернутыми руками и ногами. От этого заломило в затылке, холодный ветерок зашевелил волосы. Придя в себя от страшных и непонятных видений, он увидел улыбающихся и уставших от занятий мужиков в военной форме, без привычной ему, военной выправки. Они полулежали и сидели небольшими группами, курили и что-то обсуждали. Где-то в стороне, за деревьями, играла гармонь, и гармонист пел песню, хорошо пел, душевно. Несколько голосов подхватывали припев.
"В далекий край товарищ улетает,
Родные ветры вслед за ним летят.
Любимый город в синей дымке тает,
Знакомый дом, зеленый сад
и нежный взгляд.
Пройдет товарищ все бои и войны,
Не зная сна, не зная тишины.
Любимый город может спать спокойно
И видеть сны и зеленеть среди весны.
Когда ж домой товарищ мой вернется,
За ним родные ветры прилетят.
Любимый город другу улыбнется:
Знакомый дом, зеленый сад,
веселый взгляд."
"Красиво поют, спокойно. Как будто и войны нет. Как же мне их научить, подсказать им: как не погибнуть в первом бою...".
Его мысли опять вернулись к "пятёрке бойца Леонтия", так он автоматически выделил для себя эту группу. Их задумка прямо вписывалась в тактику, в соответствии с какой и нужно будет иногда действовать кавалеристам. Суть была проста, она и раньше применялась в кавалерии и была в следующем: в одном из учебных рейдов по пересеченной местности, Леонтий спрыгнул с коня и несколько десятков метров двигался вместе с Седым, держась одной рукой за подпругу, в другой руке была винтовка. Сбоку казалось, что лошадь бежит одна, без всадника, потом он быстро вскочил в седло и произвел выстрелы по мишени. В другой раз он спешился и залег за небольшим холмиком и подготовился к стрельбе, а конь тем временем продолжал движение без него какое-то время. В бою это могло дать бойцу преимущество, ввести в заблуждение противника, и дать время для выбора удобной позиции и подготовки к атаке или обороне. Да, завтра же, начнем отрабатывать и эти уловки, введем их в тактику ведения боя.
4. 1941г. - в деревне.
С уходом мужиков на фронт, некогда людное и шумное село, как-то сразу осунулось, погрустнело. На улицах стало безлюдно. Будто жизнь замерла, приостановилась. Не было прежнего привычного людского гомона, разухабистых песен молодёжи на вечеринках, казалось, что всё окунулось в пустоту и мрак, паники и растерянности не было, но в души людей поселилась боль и тревога за жизнь близких, ушедших на фронт, за судьбу Родины. Каждый независимо от возраста понимал, что настало трудное, тяжкое время. Война - это как большой пожар для страны. Пожар беспощадный и долгий.
Помнили ещё в деревне белобандитские расправы с жителями в гражданскую, помнили и надеялись, что не допустят немца так далеко, все равно побьют его мужики.
Помнили и пожар в 28-м году, когда осенним ветреным днём из-за шалости детей с огнём загорелась деревня с ветреной стороны, головёшки бросало на сотни метров по ветру. Основная масса людей находилась в поле, и тушить пожар практически было некому. Люди, увидев пожар, побросали все полевые работы, и кто как мог, прибежал в деревню тушить пожар всеми возможными подручными средствами, но бушующее огненное море потушить было невозможно. Спасти практически ничего не удалось. Выгорела вся нагорная часть деревни, некогда красивая, с широкими и прямыми улицами, застроенная добротными пятистенными домами с резными наличниками на окнах, крытыми въездными воротами и входными калитками, с добротными амбарами и надворными постройками, со многими посадками - декоративными и плодоносящими. За один день, к вечеру, вся деревня превратилась в чёрную, зияющую зловещей темнотой пустошь.
Люди долго и трудно выходили из этой трагедии, это была трагедия для многих жителей деревни, которые своим трудом из поколения в поколение возводили и поднимали своё хозяйство, строили дома - чтобы жить. И как всегда было на Руси - ближний помогал ближнему, так и в то время: помощь пришла из соседних, близлежащих сёл, помогали, кто, чем мог: кто лесом, кто своими трудовыми руками, кто тем, что присылал какие-то продукты, в основном картошку и хлеб погорельцам, кто и делился последним из зимней одежды.
Так уж испокон века повелось, что Русь жива скорбью и лихом, и в дни лихолетья самый бедный отдаст с себя, бедствующему, самое последнее, что он имеет. И тогда стараниями людей и помощью из государственной, социалистической казны, нагорная часть деревни была за 2-3 года почти полностью восстановлена, поднята из пепла и гари. Вот и сейчас, знали сельчане, что всем миром одолеют врага, кто с оружием в руках на фронте, а кто здесь своим трудом на полях да фермах.
"К началу войны в Новообинцевском сельсовете было 5 колхозов: "Комсомолец", "Красноармеец", "Красный Путиловец", "Заречный Трудовик", Степной Трудовик". Почти с первых дней войны председатели всех колхозов были призваны в действующую армию. Их заменили женщины. А ранней осенью 1941 года, после окончания полевых работ, от всех этих колхозов была сформирована большая группа молодых, пятнадцати - семнадцатилетних, ребят и девчат и послана на учёбу на курсы трактористов, в МТС, в соседнюю деревню, чтобы за зиму подготовить механизаторов, готовых выполнять работу ушедших на фронт трактористов и комбайнёров. Все были молоды, полны решимости и энергии." (из воспоминаний Ветерана ВОВ Н.Л. Гуляева, р.п. Павловск, 1988г.).