Вспомнились Леонтию и давние годы, предреволюционные, когда они с братьями разнимали шадринских и самодуровских мужиков, дерущихся на льду между деревнями. Чего делили подвыпившие мужики, так никто и не узнал. А он сейчас вот вспомнил тот случай с улыбкой и с внутренним удовольствием, как будто недавно это было: мужики дрались, а они, братья Гуляевы, пошли их разнимать, с миром пошли, но получили кулаком кто в нос, кто в ухо. Не стерпели. Понесли. Уложили на лёд тогда почти всех: и своих и чужих. После этого случая их стали звать «куликами» – «Кулик не велик, а все же птица». Братья Гуляевы роста были небольшого, но широкоплечие, кряжистые. За себя могли постоять и своих не дать в обиду. Несколько мужиков из той «свалы» сейчас тоже ехали с ним в кузове. Им, как и ему, было уже много лет, кому-то сорок, кому-то уже и под сорок пять.
Вспомнил он и то, как они с Архипом в 20-х годах уходили на Гражданскую войну, как вернулись: Архип полуглухим после контузии на польском фронте, а он – хромающим от ранения в левую ногу.
И после Гражданской ещё долгое время бывшие колчаковцы, разбежавшиеся и расселившиеся по мелким поселениям и заимкам, вредили и «портили кровь» местным властям. Они и сынки местных кулаков создавали в округе сёл и деревень вооружённые «летучие отряды», которые укрывались в лесах и сводили счёты с местными активистами, а то и просто занимались обыкновенным грабежом и бандитизмом. Остатки банды Кайгородова долгое время скрывались за рекой в Инском сосновом бору, откуда устраивали свои налёты на близлежащие сёла и деревни.
Поэтому в те далёкие годы всех председателей Сельских Советов вооружали винтовками и наганами. И ему тоже, как председателю сельского Совета, избранному в 1929г. выдали три ружья: винтовку, малопульку, берданку и наган, который он всегда носил с собой.
По всей Сибири был сильный голод и, процветало воровство, воровали всё, что можно было съесть или продать. В основном воровали животных, поэтому селяне вынуждены были загонять на ночь свой скот прямо в дома, если не было хорошо укреплённого скотного двора. Сельским Советам сильно добавило хлопот и тревог большой наплыв кочующих цыган и выселение из Киргизии в Сибирь бывших богатых киргизов, эти люди, не имея ничего своего постоянного, не имея работы и своего жилья, вели себя как временщики, и воровство сделали своим главным ремеслом. Редкая ночь проходила спокойно, очень часто среди ночи кто либо из сельчан стучался в дом и просил помощи в розыске похищенного. И он поднимал по тревоге свой актив, вооружал их – и начинался поиск воров и украденного. Часто получалось сразу обнаружить пропажу и воров, которые сознавались в совершенном воровстве и раскаивались.
В памяти всплыл случай 1932 года, когда ворами были уведены две «коммунарские» лошади, их поиск в течение суток ничего не дал. И только после того, как один киргиз, которого Леонтий пристроил на жительство в колхозной конторе, видя, что большое семейство киргиза не сможет выжить, если им не помочь с жильем и работой, сообщил ему, кто украл и где пропажа, вор был найден, но не сознавался в воровстве. Пришлось посадить его до утра в погреб-ледник «для обдумывания своего бытия».
«В те времена (30-е годы), Сельским Советам, было разрешено иметь свои «каталажки» – обычно это были амбары, куда сажали провинившихся крестьян или пойманных воров для временного задержания до передачи их соответствующим органам».
На следующий день подозреваемого забрали сотрудники районного ОГПУ, потом немного погодя его отпустили за недоказанностью, а через несколько дней Леонтия арестовали и осудили на семь месяцев по статье 110. УК (от 1929г.) – «Превышение власти или служебных полномочий…», обвинив его в незаконном лишении свободы невиновного человека.
«Как быстро бежит время» – думалось ему. И эти думки о скоротечности жизни, о постоянной борьбе за что-то и с кем-то, двигали его желваки, а руки сами сжимались в кулаки. – «И чего им всем надо, бьёшь их, бьёшь, а они всё не уймутся! Живи, работай, рыбачь, детей расти. Только жизнь более-менее наладилась. Хоть немного бы спокойно пожить, так нет, на тебе! Войну опять затеяли…Ну, что же, значит, будем биться, чтобы не убиться».
Проехали Павловск.
Там на площади тоже толпились люди, уходившие на фронт и провожающие.
Ещё через час полуторка въезжала в Барнаул.
3. Формирование дивизии