Генри Ким
Любаша и каша
― Как же приятно, укутаться в тёплый плед, когда на улице мороз! ― сказала бабушка и вдохнула пары клея.
В хорошо протопленной комнате, среди старинной советской мебели, в тяжёлом мягком кресле сидела бабушка Глаша в свитере, очках и пледе, и склеивала разбитый чайник на несколько кусочков чайник. После выдавливания «Момента» пары моментально поднимались в воздух и растекались по комнате. Довольная бабушка жмурилась от ласкового солнышка, падающего из окна, и натоптывала шерстяными носками какую-то мелодию.
В метре от бабушки стоял стол-книжка, ждущий предстоящей новогодней разборки, а на нём, помимо скатерти, лежала девочка лет шести, вычерчивая зигзаги в прописной тетради. Выглядела девочка уставшей, и даже усы из русой косы не веселили её. Казалось, что она провела в этой полусидячей позе всю ночь.
Почти семилетняя Любава периодически оглядывалась на безмятежно вздыхающую бабушку, и с шумом выдыхала воздух. Её взгляд притягивал зимний день: мороз и солнце, как писал Пушкин. Но родители строго-настрого запретили ей гулять, пока она не закончит пять ежедневных страниц прописей.
— Кому нужны эти прописи! ―ворчала под нос Любава. ― Лучше бы рассказали что-нибудь про динозавров или инопланетян.
Она задумалась на секунду.
— Баба!
— Что, дитятко?
— А что нужно делать, если инопланетяне прилетят?
Бабушка распахнула глаза.
— А что у нас гости будут? Твоя мама ничего не говорила.
— Да нет, баба, инопланетяне — это такие су-щест-ва, которые на Меркурии живут.
— Какие куры?
— Да, баба! ― взбесилась Любава и пробурчала себе под нос: ― Эти взрослые ничего не понимают.
Спустя несколько минут вычерчивания прописей Любава осилила вторую страницу и с сожалением посмотрела на свою работу.
— Могла бы и лучше, ― оценила она и посмотрела на бабушку. Та, опустив подбородок на грудь, сопела носом.
И тут ей в голову пришла плохая и одновременно хорошая идея.
Любава перелистала три страницы назад и стерла карандашные отметки с номерами на полях. Подписала новые страницы, схватила дневник и потрясла бабушку за колено.
— Бабуля, вставай!
Баба Глаша только успела открыть глаза и сразу же почти получила дневником по носу.
— Баба, я сделала! Смотри, мама мне в дневнике написала, нужно сделать с семнадцатой по двадцать вторую страницы, вот я сделала, смотри, можно гулять?
Бабушка Глаша перепугалась со сна, и без упавших на грудь очков ничего не могла разглядеть. Чайник из её рук почти выпал, и она схватила его двумя руками.
— Чего, доча? Да, если мама сказала… ничего не понимаю..
— Можно идти гулять?
— Подожди, где вообще… что такое?
— Можно идти гулять, баб?
— Да, можно.
Через минуту до Любавы уже нельзя было докричаться. Накинув на себя куртку, валенки и шарф, с шапкой в рукаве она помчалась вниз по лестнице, а затем по двору. Навстречу приключениям.
Улица встретила её бьющим в глаза светом.
— Опять это отражение от плоскости, ― проворчала Любава и побежала в соседний двор, на ходу застёгивая куртку.
Миша и Дима сражались на лопатах, как гладиаторы на мечах, на вершине сплющенного сугроба. Два часа назад они начали вырезать горку, но не особо продвинулись в этом. Однако, завидев Любаву, Миша сделал серьёзное лицо, и спрятался от глаз девочки, изображая бурную деятельность. Дима ничего не понял, и продолжал лупить друга лопатой по спине.
— Ребяяята! ― позвала Любава. ― А вы горку строите?
Миша молчал. Дима непонимающе смотрел на девочку, стоящую у подножия будущей горки, пока что-то не потянуло его вниз. Дима спрятался тоже.
Любаша не видела, чем занимаются ребята, и оттого это ещё больше её интересовало.
— Димааа! ― заорала она так, что кто-то из соседнего дома закрыл с проветривания окно. ― А вы чего там делаете?
Молчание.
— А я сейчас к вам залезу!
— К нам нельзя! ― запретил Миша.
— Почему?
— Мы тут заняты!
— Чем заняты? ― настойчиво спрашивала Любаша.
— Горку строим, ― откликнулся Дима, за что сразу же получил толчок в бок.
— Тогда я залезу и помогу!
— Нет, нельзя! ― настаивал Миша, и, помолчав, добавил для убедительности папиных слов. ― Не женское это дело.
Любашу это страшно возмутило, и она сжала кулаки.
— Что? ― переспросила она.
— Ты не умеешь строить! Где ты видела женщин-строителей? А мы с Димой все стройки облазили, и всех строителей посмотрели, там все мужчины.
— Вообще-то у нас рав-но-прав-ное общество!