Ой ты омут-батюшка ты меня не жди.
Подарю кувшинку я, ой-да на печаль
На утро снова я, ой-да уйду в даль».
Захар встал и ушел. Любава так и осталась лежать на той скамье, и пролежала до самой своей смерти. Вот так-то детонька, вот так.
Дед Михей замолчал и направил лошадь в сторону нашей деревеньки. Она виднелась в освещении звёзд. Я сидела на телеге, в ворохе соломы и сумок с покупками, и размышляла о странной судьбе Любавы. А луна по-прежнему висела над полями желтым пятном, и ей не было дела до того, что звезды светят куда ярче, чем она.