Так называемая площадь вольготно раскинулась за старыми, в два обхвата, скрипящими от каждого ветра вязами, растущими за вокзалом. Была она в чуть меньшем запустении, и даже на разбитом асфальте кое-где мелькали заботливо засыпанные гравием и залитые битумом очевидно особо опасные дыры. Площадь была окружена деревянными домишками, двухэтажными, неказистыми, покосившимися, вросшими в землю по самые окна и покрашенными давно облезшей, но местами еще державшейся на стенах крупными чешуйками краской, отчего дома казались больными старичками, присевшими на завалинки погреть в первых горячих весенних лучах старые косточки.
Поинтересовавшись у прохожих, с любопытством оборачивавшихся на священника с дорожной сумкой и чемоданчиком, как добраться до администрации, он отправился по указанному адресу.
Центр Алуханска выглядел значительно лучше станции — пятиэтажные панельные дома соседствовали со старинными двухэтажными каменными с арочными большими окнами. Летом здесь наверняка было очень красиво — очарование старинных зданий подчеркивалось вековыми деревьями, раскинувшими свои широкие, разросшиеся кроны над центральной площадью. Асфальт здесь, в отличие от станции, был относительно новым, лишь в нескольких местах сверкая более темными заплатками. Возле небольшого скверика, выложенного вытертой бесчисленными ногами тротуарной плиткой, под сенью вековых деревьев стоял памятник Ленину. Широкая дорожка с белыми бордюрами вела к старинному двухэтажному зданию, белевшему сквозь деревья. Рассудив, что это и есть местная администрация, Илия направился к нему.
В администрации его встретили тепло. Мэр города, Сергей Николаевич, долго тряс его руку, рассыпаясь в заверениях, как он счастлив, что церковь наконец-то обратила свое внимание на истинную жемчужину северных земель и решилась на восстановление такого уникального храма. Илия кивал и улыбался. Было видно, что мэр от религии дальше, чем Земля от Кассиопеи, но, как истинный политик, пел рулады так, что соловьи завистливо вздыхали в сторонке.
Наобещав священнику с три короба всевозможную поддержку и внимание в святом деле восстановления христианской реликвии, Сергей Николаевич наконец перешел к делу.
— Мы очень вас ждали! Скажите, а машина у вас есть? А где вы жить собираетесь? Вы часто приезжать сюда будете? — рассыпался в животрепещущих вопросах мэр.
Услышав, что жить и служить Илия собирается на месте, а именно в Ивантеевке, а также тщательно надзирать за разбором завалов и восстановлением храма, равно как и за закупкой и качеством необходимых строительных материалов, мужчина заметно погрустнел.
— Да, меня предупреждали, что необходимо предоставить вам жилье в Ивантеевке и средство передвижения. Но я думал, что вы не захотите жить настолько далеко от цивилизации… — мэр уставился на гостя. — Вы же это не всерьез! Туда даже автобус не ходит. Вы просто не представляете, какая это глушь! — Сергей Николаевич задумчиво потер лоб рукой. — Да… Там сейчас то ли восемь, то ли десять бабок живут, и все. Автобус только до Бережков ходит… Да и к чему вам сидеть на тех руинах? Мы вам тут квартирку предоставим, станете жить с удобствами, а в Ивантеевку можете хоть и вовсе не ездить — все сделаем в лучшем виде! Вот разберут там те завалы, тогда съездите, поглядите…
— Я прислан наблюдать не только за строительством нового храма, но также и за разбором руин. В епархии сказали, что вы предоставите помещение для жилья, и, по возможности, транспорт для передвижения. Конечно, если это возможно, — склонил голову Илия.
— Из целых домов в Ивантеевке остался только один пригодный для жилья. Но в нем нет ни электричества, ни газа. Ну зачем вам такие проблемы, — развел руками мэр. — Может, все-таки здесь, в Алуханске?
— Ничего страшного, люди и без электричества с Божьей помощью жили, — улыбнулся Илия. — Справлюсь. Мне не много надо. Была бы крыша над головой, а остальное в руках Господа…
— Крыша есть. И стены крепкие тоже. Точно не хотите остаться? — предпринял мэр последнюю попытку. — Насколько знаю, сотовой связи и интернета там тоже нет.