Хотя, Вадимушка даже ухом не повел, продолжал меня всю лапать да нацаловывать. Шибко он мне в тот час угодил, да еще тело мое распарилось, разомлело, само таяло в могучих руках. А Вадимушка еще приговаривал:
— Ясочка моя, лебедушка белая, как же с тобой мне любо… Век бы тебя имел, устали не зная.
После такой славной баньки Вадим сам меня полотнищем обтер и на руках снес в светелку свою, положил на широкое ложе, и так я крепко заснула подле него, что ни в сказке сказать, ни пером описать. На другое утро уехали мои добры молодцы по важным делам, а Ванюшу на хозяйстве оставили.
Я так сразу и поняла, что они его частенько оставляли домовничивать, за отрока при себе держали, за ученика. Ну, наставляли, конечно, и делу ратному, Ванюша в могуте-то телесной уж не сильно им уступал, а с возрастом грозил заматереть под стать самому Игнату.
Однако по летам своим юным, да по силушке богатырской, Ванечка ровней им никак не был, а потому ходил порой в синяках да ссадинах… Наука воинская она того даже требует! Двадцать годочков едва парню стукнуло, сам на службу попросился, так чего шестерым дюжим мужикам с мальчишечкой церемониться.
— Подай, принеси… терем вымой, воды натаскай, оружие приготовь… коня вычисти…
А в награду лишь щелчки, да дружеские оплеухи… «Привыкай, братец, к службе дружинной…”
И Ванюша все терпел, да угодить братьям названным старался. Не век же вечный ему в отроках-то ходить… Уж недолог час и Вадим его рядом за стол посадит, ровней назовет.
А уж поди на мой-то счет было все -таки молодцу обидно… Игнат - то, я слышала краем уха, перед ними всеми хвалился: яблочком наливным меня называл, ягодкой в самом соку… ” Уж больно сладка девица… чистый мед…”
Ваня при том был, все между братишек своих терся, да и подглядывал небось в щелку, как меня уже в тереме Олег наяривал…
Ох, хорошо, что именно Вадимушка мне напоследок достался! Утешил, приголубил…Уж не только телом, но и душенькой с ним отдохнула…Перед ночью с Игнатом… Что поделать, раз такую они очередность промеж себя постановили, ничего не попишешь.
Словом, жалко мне что-то Ванечку стало. Мне-то что, я выспалась до обеда на мягонькой перинке, под утро меня Игнат еще разочек всю сладко расцеловал да понежил, а пареньку-то каково? С ранней зори весь в делах и заботах, аки белка в колесе крутится, и в благодарность Степан его лишь по плечу хлопнул так, что парнишка едва в угол не полетел.
Спустилась я с верхних покоев, подал мне Ванечка водицы колодезной для умывания да чистое полотенце. А сам-то, сам в очи и не глядит, стыдиться чего-то… Усмехнулась я, за стол накрытый села и стал мне Ванюша прислуживать…
Поглядываю на Ванечку одним глазком, второй от удовольствия чуть прищурила… Эх, хорош обед… прямо скатерть-самобранка передо мной раскинулась, и каких только яств здесь нет… расстарался видать, Игнатушка, попотчевать гостью решил… за все добро.
Спрашиваю паренька этак ласково:
— Может, тебе чем, Ванюша, помочь?
— Сам справлюсь!
Буркнул, на меня даже и не глядючи, а мне это уже не по-нраву.
— Ух, ты сколь суров… Что же ты, Ванюша, все сам да сам… так и умаяться недолго… Может, все-таки в деле каком и моя помощь сгодиться?
Нравится мне Ваня — жеребеночек необъезженный! На губах-то поди еще мамкино молоко не обсохло, а уж взирает строго, не иначе как с дядьки Радима пример берет.
Губы невольно закусываю, оценивающе паренька разглядываю: рубашонка на нем старенькая, застиранная, не то, что на Олеге, тот, по всему видать, щеголь, и со мной ложился - перстней, да обручей с рук не снимал… Семен в червленой рубашке ходит… Степан в шелковой, иноземного привоза…
Зачем-то представила я Ванюшку голышом и даже застеснялась чуток… Молоденький, свеженький, чистенький… словно теленочек, только что буренкой облизанный… ммм… аж самой лизнуть захотелось… А, может, лучше малого и не трогать, и постарше есть и посолиднее… Тем более, сама слышала, ему Игнат запретил ко мне лезть, ну, так ведь ему же запретил, а никак же не мне.
— Ва-ань, а ты давно ли с девкой бывал?
Смутился так, что ажно уши загорелись…
— Тебе-то какая забота?
— А для интересу.
— Лежать — леживал, да только не далась… сисечки только помять и разрешила… да сзаду чуток потискать.
— А, что ж ты не настоял… распалилась ведь, небось, твоя красавица?
— Так она ж девка еще, ей зачем по селу слава худая, да и мне покамест жениться рановато! А насильничать я не схотел… я же не ворог лютый.
— А тискаться-то она все ж таки тебе разрешила…
— Дак от того никакой беды, что потрогать дала, от того у девок сиськи поболее «напреют», им это любо, потому и сами дают, трогать сиськи у девок очень даже пользительно!
Ох, ты, Господи, каков выискался знаток!
— Так ты, значит, Ванечка, так ни с кем всерьез и не бывал…, - подвела я итог разговору.
Румянец у бедного парня с лица аж на шею переместился. Шея у него крепкая, загорелая, а вот налитая силой грудь под ветхой рубашонкой просвечивает беленькая, будто молочко. Стоит сейчас Ванюша передо мной, голову опустил, а я вижу как сквозь прореху на полотне торчит розовый сосок. Облизать бы его, да чуток зубками прикусить, самую малость позабавиться.
Вот же я какая поблядушка ненасытная! И смех и грех, только смеху поболе будет. Мало мне было трех жарких ночей, да веселых деньков со взрослыми мужиками до забав молодецких охочими! Еще и невинного паренька подавай! Ах, Любава, Любава…
Сама очи опускаю смиренно, да не в пол, а все по Ванькиным телесам шарюсь, глянь-ка, а штаны у парня уже шалашиком топорщатся. Ишь, ты быстрый какой, едва про девичьи прелести речь зашла, так уж готов на все боевые подвиги!
— Ва-ань! Может позволишь мне твоего «молодца» потешить?
А сама скромненько так ниже пояса его киваю.
— Уж больно разудал у тебя «молодец», как я погляжу!
Ванюша только глазами васильковыми захлопал, соображая о каком «молодце» речь, а уж когда догадался…
— Мне дядька Игнат не велел… с тобой баловаться…
Тут мне парнишку и вовсе жалко стало! Всю-то работу домашнюю на него свалили, так еще и порадоваться телу молодому не дают. Так ведь и я бы в накладе не осталась, а может и наоборот… еще в каком накладе-то… сама исхожу соком…
— Ой, миленький, так ведь не узнает никто! А мне не втерпежь чавой-то… раззадорил ты меня, Ванюша, со вчерашнего дня о тебе мечтаю… Показал бы хоть что-ли, похвастался… если есть чем… ежели найдется…
Уколола даже малость, может, гордость сыграет. Судя по тому, как штаны его оттянулись, похвастаться Ване было чем…
— Для тебя-то как не найтись, красавица!
Едва ли не пробасил Иван, верно подражая кому-то из своих наставников и… показал. А я обомлела…
Потому как хуй-то у парня и впрямь был не по летам… длиннее ладони моей и толщиной чуть ли не в мое запястье, а девица я, надо сказать, не худенькая и не тонкокостная.