Я был таким с Рози.
Вплоть до того дня, когда он присоединился к морской пехоте и отправился в свой первый тур, каждый раз, когда они с Рози были в одной комнате ... он больше ничего не видел. Просто не было ничего и никого, кроме девушки, которая владела его сердцем со средней школы. Это все еще было так. Ничего не изменилось в этом отношении. Никогда бы не изменилось.
Он не был с ней в одной комнате со вторника, и слава Богу. Слава Богу, она не видела его пьяным, разъяренным и звонящим на ее выключенный мобильный телефон в перерывах между глотками Джека Дэниелса. Он не смог бы смириться с тем, что она видит его слабым.
Бывший бейсболист оперся локтем на поднятую заднюю дверцу грузовика Доминика и сделал большой глоток из своего бумажного кофейного стаканчика. Затем он опустил его, колеблясь.
— Слышал, твоя жена тебя бросила.
Если бы в его теле осталась хоть капля энергии, он бы уложил этого дерзкого ублюдка. Как бы то ни было, Доминик был слишком ошеломлен, чтобы двигаться. Не мог даже почувствовать ящик с инструментами в своей руке.
— У тебя есть что сказать по этому поводу?
— Подожди, подожди. Задержись. - Стивен встал между ними с возмущенным видом. - Почему Трэвис знает, а я нет?
Трэвис усмехнулся, делая еще один глоток кофе.
— Тебе же не нужно напоминать, что я переезжаю к твоей сестре, не так ли, Стивен?
— Нет. - Он поднял руку, останавливая. - Пожалуйста, Боже, держи это при себе.
— В прошлые выходные купил осеннее украшение для обеденного стола, - невозмутимо продолжил Трэвис, явно наслаждаясь собой. - Из него торчат маленькие тыквы и сосновые шишки. Чертовски милое.
— Ты закончил? - Стивен продолжал. - Брак этого мужика распался.
Дыра в груди Доминика расширилась, но он сжал челюсти, не позволяя чувству внутри отразиться на его лице.
— Послушайте, если вы, два придурка, не будете возражать, бы хотел пойти и снести несколько стен.
Трэвис наклонил свою кофейную чашку в сторону Доминика.
— Что тебе следовало сделать, так это разрушить свои собственные стены и впустить ее.
— О, черт возьми! - Голос Стивена был полон отвращения. - Ты был в отношениях всего одну минуту и думаешь, что ты эксперт?
— Да.
Доминик повернулся на каблуке своего ботинка и направился к дому, оставив двух своих друзей спорить позади него. Сегодня был демонтажный день их нового флипа, и он обнаружил, что погружение кувалды в старый гипсокартон в большинстве случаев было катарсисом. Этим утром он физически нуждался в отдушине. Разочарование уже сжимало его пальцы в кулаки.
Его жена должна была быть рядом с ним.
Он работал, но деньги, которые он зарабатывал больше не будут обеспечивать ее. Осознание этого было постоянным ударом под дых.
“Я обеспечиваю. Это единственное, в чем я не облажался.”
Отец Доминика был тихим человеком, но он был одержим. После того, как его мать-одиночка скончалась, он в двадцать лет уехал из Пуэрто-Рико, чтобы начать новую жизнь в Нью-Йорке, где всего через месяц познакомился с матерью Доминика. С молодой семьей, о которой нужно было заботиться, он невероятно много работал, чтобы свести концы с концами в начале. Для этого человека не существовало дней болезни, и ему удалось передать важность надежности своему сыну. Проснись, работай, создавай безопасность для своих близких. Пока он делал это, они были бы довольны.
Предоставление уверенности было безотказным способом передать любовь, не так ли? Так где именно Доминик ошибся?
Несколько членов команды были рассредоточены по крыльцу, когда Доминик поднимался по лестнице, и они приветствовали его, но он просто продолжал идти, позволяя реву в ушах нарастать и блокировать все остальное. Он бросил беглый взгляд на отметки, сделанные толстым черным фломастером на стенах, указывающие, где с другой стороны лежат балки или трубы. А затем он взял ближайшую кувалду и закопал ее в старый гипсокартон.