Говорил ли он правду? Да. Да, предвкушение реакции Доминика было одной из причин сегодняшнего волнения. Она ничего не могла с этим поделать. Она не хотела ничего с этим поделать. Это притяжение между ними имело свою собственную природу. Одна из тех редких вещей в жизни, когда разочарование и борьба всегда стоили того, чтобы за них расплачиваться. Принятие мужа в свое тело всегда приводило ее в восторг, но на этот раз она не пыталась сдерживать свое удовольствие в ожидании одиночества, которое обычно наступало после. Теперь между ними было взаимопонимание и разрушенные барьеры. Она была честна с ним, и, в свою очередь, ее тело сделало то же самое.
Рози выдавила стон сквозь оскаленные зубы, наклонив голову вперед, чтобы наблюдать, как ее груди подпрыгивают снова и снова, когда Доминик входит в нее сзади. Она смотрела, как его внушительная длина входит между перевернутыми V-образными ногами. Можно было бы смотреть на это вечно, особенно когда пальцы его левой руки начали массировать ее клитор, его движения стали жесткими и наказывающими, его ствол нашел это тайное место глубоко внутри нее и преподал ей урок. Владея им. Ею.
— На что ты там смотришь, а? — Доминик тяжело дышал, положив средний палец на ее клитор и покачивая им, пока движение не стало размытым. — Я скажу тебе. Ты смотришь в лицо неизбежному, Рози. Я внутри тебя. Это неизбежно. То, что мы трахаемся, как животные, на полу, неизбежно. Так будет всегда, потому что ты владеешь моими желаниями. Ты их создала, и ты их удовлетворяешь.
— Да, да, да, — пропела она, ее открытый рот двигался прямо над ковром. — Я хочу удовлетворить тебя. Мне нужно.
Он запустил пальцы в ее волосы, сжимая, откидывая ее голову назад, пока она не уставилась в потолок.
— Ты удовлетворишь меня, доказав, что я трахаю тебя правильно.
Его толчки замедлились, но не потеряли ни грамма эффективности, когда он продолжал входить в нее, глубоко втираясь мощными круговыми движениями бедер. — Мы оба знаем, что ты еще не закончила на сегодня. Ты можешь каждый раз продержаться неделю, но как только эти трусики спадут, ты сможешь кататься на мне до утра. Разве не так, милая девочка?
Его слова затянули болты в ее животе, провернули их, пока ее бедра не превратились в желе, дрожа, еще одно освобождение плыло к ней по бурному морю.
— Тебе действительно интересно, почему я остаюсь под кайфом? У меня есть маленькая жадная киска моей жены, чтобы удовлетворить ее — я бы тоже не променял ее ни на что на этой земле. У меня свой интерес.
Когда Доминик отпустил ее волосы и продолжил гладить ее клитор идеальными движениями, она взорвлась. Не мог больше держаться. Ее тело тряслось и содрогалось, волна ощущений усилилась, когда язык Доминика лизнул ее позвоночник, его эрекция глубоко проникла в нее, давая ее внутренним стенкам эту восхитительную плоть, за которую можно ухватиться.
— Доминик.
— Не волнуйся, — прорычал он, отводя бедра назад и толкая их вперед, обнимая ее за талию, чтобы удержать ее на месте. — Моя очередь.
Рыдая, чувствуя головокружение, Рози, тем не менее, уперлась руками и коленями, желая дать Доминику такое же облегчение, какое он дал ей. Жаждущей шанса стать инструментом, который привел его туда. Вместо этого ее оторвали от земли, и она повисла на руках мужа один шаг, два, прежде чем ее швырнули на кровать. Он схватил ее за лодыжки, перевернул и — Боже. Боже мой . Она почти испытала свой третий оргазм, просто наблюдая, как Доминик сжимает в кулак свое налившееся возбуждение и помещает свое массивное тело между ее бедер, тяжело дыша, с блестящим от пота лбом, падая вперед с проклятием и вдавливая кончик в нее.
— Черт возьми, да, Рози, вот как я это люблю. — Он наполовину погрузил свою эрекцию в нее, затем вытащил ее, ударившись о шов ее интимной плоти. — Ты же знаешь, я люблю все это мягкое и удовлетворенное. Не нужно беспокоиться о том, чтобы ждать, пока ты освоишься с каждым чертовым дюймом. — Он глубоко вонзился под звуки ее крика и поднял ее запястья над головой, толкая бедра вперед. — Я могу просто оседлать свою женщину и слушать, как скольжение моего члена поднимает ее выше. И ты снова поднимаешься выше, не так ли, милая девочка? Ничего не могу с собой поделать после того, как ты кончила дважды. Пара поглаживаний этого чувствительного клитора, и ты кончишь, как в гребаном сне. Снова и снова.