Я нахожусь в оцепенении.
— Не могу поверить, что ты пытался отвле… Коул? Что случилось?
Я не в состоянии ответить вслух, но мысленно кричу: «Что-то случилось с Лайлой и детьми. Что-то случилось с единственной семьей, которая у меня осталась. Что-то случилось с единственным человеком, который все еще верит в меня. Так не должно было случиться. Я должен был быть здесь. Мне не следовало уезжать в Огайо».
— Коул, что случилось? Ты меня пугаешь.
Я перевожу взгляд на ее обеспокоенное лицо.
— Это Лайла… она… они в больнице…
Я слышу, как она вскрикивает. На ее лице появляется выражение ужаса, но через несколько секунд оно исчезает. Нэд берет себя в руки.
— В какой больнице, Коул?
— Миллвэйской, — шепчу я, не в силах пошевелиться.
— Хорошо, поехали. Живее, я поведу. Нам нужно ехать, Коул.
Я не шевелюсь, пока она не берет меня за руку. Я не помню, как мы спустились в гараж и проходили ли мы при этом мимо Джеймисона или воспользовались черным входом. Я не знаю, кто пристегнул меня ремнем безопасности и не уверен, было ли мое лицо мокрым от слез или я просто вспотел. Все, что я помню — это руку Нэд, которая не отпускала меня всю дорогу. Она была моим спасательным якорем. Ее пульс, бьющийся под моими пальцами, был единственной вещью, на которой я сосредоточил свое внимание.
— Коул, — шепчет Нэд.
Я поворачиваю голову.
— Мы приехали, выходи.
Я делаю, что она говорит и, как зомби, выбираюсь из машины. Помню, как Нэд спрашивает меня, на каком этаже лежит Лайла, а потом тащит в нужном направлении.
Бум. Бум. Бум. Теперь, когда я здесь, каждый удар сердца кажется таким необходимым. Просто удивительно, насколько важной становится жизнь, когда ты встречаешься лицом к лицу со смертью.
— Где, черт возьми, тебя носило? — слышу я, как только мы оказываемся на седьмом этаже. Я поднимаю голову и вижу Бобби, который неверяще смотрит на меня. Но его злость мгновенно сменяется пониманием, когда мы встречаемся взглядами.
— Где они? — безжизненно спрашиваю я.
— С детьми все в порядке, они дома с матерью Джейми. Лайла…
— Что с ней?
— Ей делают операцию, — шепчет он.
— Что случилось?
— В них въехала машина, и их автомобиль перевернулся в воздухе. Алексу и Софи повезло, у них всего несколько царапин, а Лайла… когда ее вытащили, она была без сознания. Ее сразу же отправили на операцию.
— Это произошло сегодня? — Бобби кивает. Я должен был быть здесь. Нэд сжимает мою руку, но я вырываю ее. Я вижу грусть в глазах Нэд, но у меня нет времени, чтобы переживать об этом.
— А где Джейми? — спрашиваю я.
— Он в зале ожидания… с твоим отцом. Я сказал, что подожду здесь, на случай, если ты появишься.
— Веди меня.
Ненавижу больничные запахи. От них несет болезнью и смертью. Каждый коридор — это проход в персональный ад. В каждом уголке, за каждым поворотом скрывается шепот смерти и неизлечимые болезни. Я хочу убраться отсюда, но мне нужно увидеть Лайлу. Мы поворачиваем направо, к комнате с двойными желтыми дверями. В обеих створках вставлены стекла, поэтому мне видно отца и Джейми. Джейми сидит, опустив голову на руки, а отец, как и всегда, ходит из угла в угол. Он никогда не мог просто сидеть на месте. Отец выглядит таким уставшим. Он никогда не признает этого, но, полагаю, смерть старит людей. Он приглаживает руками седые волосы, а в глазах не отражается ни одна эмоция. Отец продолжает ходить туда-сюда и, как мне кажется, считает минуты, когда он сможет выкурить следующую сигарету.
Бобби открывает дверь, и мы втроем заходим в зал ожидания. На нас пристально смотрят две пары глаз. Одна с облегчением, а вторая — с ненавистью. Не успеваю я сказать ни слова, как отец несется ко мне и без объяснений бьет кулаком в лицо. Вот, почему я уехал из Калифорнии.
— Ты эгоистичный, маленький ублюдок! — кричит он и отводит кулак, чтобы ударить меня еще раз, но Бобби и Джейми успевают развести нас в стороны. Нэд потрясенно наблюдает за происходящим, и я в ярости от того, что она стала свидетельницей этого. — Так где ты был? Трахал свою шлюшку, когда твоя сестра чуть не умерла! — восклицает он, глядя на Нэд.
— Не говори так о ней, — предупреждаю я его.
— Думаю, всем нужно успокоиться, — дипломатично произносит Джейми.
— Успокоиться? Ты понимаешь, что он наслаждался жизнью, пока твоя жена и дети находились на грани смерти? — спрашивает отец Джейми.
— Чарли, Бреннан не виноват в этом, — слегка раздраженно восклицает Джейми. Это на него не похоже.
— Да что ты! Потому что обычно неприятности повсюду следуют за ним!
— Конечно, Чарли, я всегда и во всем виноват! — рычу я.
— Да! Угадай, куда собиралась Лайла, когда попала в аварию? Угадай… — Мне становится плохо. Я нахожу взглядом Бобби, а потом Джейми, и у меня внутри все опускается. — Она собиралась к тебе! И если бы ты уделил минутку своей эгоистичной маленькой жизни, чтобы сказать ей где ты, то она не поехала бы к тебе и ничего бы не случилось!
— Это правда? — спрашиваю я Джейми. Он отводит глаза. Я перевожу взгляд на Бобби, который с жалостью смотрит на меня. Я снова обращаю взгляд на Джейми, и меня охватывает чувство вины.
— Ты ни в чем не виноват, Бреннан. Чарли, пожалуйста, прекрати. Лайла не хотела бы этого, — дрожащим голосом произносит Джейми.
— Да, она не хотела бы этого! Она не хотела бы лежать на операционном столе и уж определенно не хотела бы услышать, что потеряла ребенка, когда очнется!
— Она потеряла его, — шепчу я, чувствуя, как глаза начинают жечь слезы.
— Да, она потеряла его, Бреннан, из-за тебя. Но чего еще можно ожидать от тебя, ведь ты в точности, как твоя мать. — Его последние слова так и сочатся ядом.
— Не смей даже произносить ее имя! — С этими словами я бросаюсь на него. Бобби не в силах удержать меня, а Джейми отлетает в сторону. Я прижимаю отца к стене и смотрю ему в глаза. — Ты не достоин произносить ее имя. Она любила тебя, а ты только и делаешь, что выставляешь ее чудовищем.
— Потому что так оно и есть! Ты думаешь, что она ангел, но это ложь. Она делала, что хотела, и ей было наплевать, что это может причинять кому-то боль.
— Ты врешь.
— Это правда. Твоя мать была эгоистичной женщиной, которая умерла, не заботясь о том, что у нее осталась семья. Она оставила меня одного! Меня! Я обеспечивал тебя жильем и кормил тебя, но что сделал ты? Ты бросил меня, чтобы следовать за своей жалкой мечтой в Нью-Йорке, потому что она сказала тебе не сдаваться. Теперь мы видим, куда привели тебя ее планы. Только посмотри на себя. Бедная Лайла. Сможет ли она смотреть на тебя после того, как узнает, что ее ребенок мертв?
Я начинаю кричать и трясти его, как грушу.
— Заткнись! Заткнись! Заткнись! — Я падаю на колени и, зажав голову в руках, пытаюсь выдавить из нее все грязные слова, которые он только что сказал. Но не могу.
Это твоя вина…
Ее ребенок умер из-за тебя…
Ты причина этого…
Ты эгоистичный…
Я стою на коленях, крича и рыдая. Я хочу ударить отца, и в то же время мне нужна его любовь. Ненавижу, что он имеет на меня такое влияние. Ненавижу, что все еще люблю этого монстра. Я хочу, чтобы он увидел во мне что-нибудь хорошее, как Лайла, но он никогда и ничего не видит. Каждая наша встреча становится большим испытанием. Он словно пытается уничтожить меня.
Неожиданно я чувствую легкое прикосновение к плечу. Я знаю, что это Нэд. Я узнаю ее прикосновение где угодно.
— Коул, — нежно шепчет она. Посторонние звуки мгновенно исчезают и все, что я слышу — это ее голос. — Пошли. Вставай. — Я встаю с опущенной головой, слишком униженный, чтобы видеть перед собой осуждающие лица. Я слышу, как Нэд просит Бобби дать ей знать, когда Лайла очнется, и мы уходим. Мы не говорим по дороге домой. Молчим, когда она ведет меня наверх, в мою квартиру. Я помню, как даю ей ключ, и она открывает дверь, но на этом все. Я лежу в одних боксерах на кровати. Но не помню, как раздевался и ложился в постель. Нэд стоит в проходе и пристально смотрит на меня, а потом медленно закрывает дверь.