— О Боже! Откуда у тебя билеты? — я снова смотрю на них и вижу, что места действительно хорошие. Вроде третий ряд, неплохо. Они, должно быть, стоили целое состояние. — И это в Чикаго? В следующие выходные! О Боже! — я хватаю его за лицо, всё ещё держа билеты в руке, и целую крепко и быстро. — Спасибо. Это потрясающе. Мне не терпится поехать.
Полюбовавшись ими ещё несколько секунд, я протягиваю их Вону.
— Не хочу их потерять.
Он берёт их, достаёт бумажник, кладёт билеты рядом с наличными и засовывает бумажник обратно в джинсы.
Коробка поменьше кажется тяжелее, чем большая, что было бы логично, поскольку это была просто бумага. Я снимаю обёртку и сразу понимаю, что это драгоценности. И не с одного из тех стендов в торговом центре. Это от настоящего ювелира, который чрезвычайно дорог из-за бриллиантов и ручной работы. Я знаю, потому что пару лет назад мы с папой ходили выбирать что-нибудь на годовщину моих родителей.
У меня отвисает челюсть, и я смотрю на него снизу-вверх.
— Вон…
— Что? — его брови сходятся на переносице. — Что случилось?
Я открываю коробку, не сводя с него глаз, и опускаю взгляд. Когда ожерелье появляется в поле зрения, я задыхаюсь.
— Боже мой, — я боюсь прикоснуться к нему. Оно прекрасно. И по иронии судьбы идеально. И наполнено большим количеством бриллиантов, чем у меня вместе взятых. Бриллианты покрывают бесконечный узор – не только спереди, а полностью.
— Оно такое красивое, — я отваживаюсь поднять на Вона глаза, но он ведёт себя так, словно это пустяк. — Спасибо.
— Не за что, детка.
— Я боюсь его надевать.
Его плечи поднимаются в лёгком пожатии.
— Ты можешь надеть его позже. Это не так важно.
— Нет, — качаю я головой. — Я боюсь, но это не значит, что не собираюсь, — я осторожно вытаскиваю цепочку из коробки и кладу кулон на ладонь, чтобы полюбоваться им на мгновение. Когда пытаюсь застегнуть цепочку на шее, мне тяжело, и Вон протягивает руку и делает это за меня.
Как только она застёгивается, он вытаскивает мои волосы из-под цепочки и целует меня в щёку.
— Это бесконечно, Рейн.
Я легонько толкаю его.
— Открой мои.
Вон закусывает нижнюю губу и тянется за коробкой.
— Нет, сначала большую, — я протягиваю её ему.
Когда парень открывает коробку, его лицо расплывается в широкой улыбке.
— Ты не обязана была это делать.
— Да, это так. На твою первую меня стошнило.
Он поднимает чёрную кожаную куртку и разворачивает её.
— Она потрясающая. Спасибо, дорогая.
Я сажусь на диван так, что становлюсь на колени и едва сдерживаю волнение. Он кладёт куртку на спинку дивана и рвёт бумагу на маленькой коробке. Когда он поднимает крышку, его брови сходятся вместе, и Вон поднимает кожаный браслет. Увидев его, мужчина поджимает губы и смотрит на меня.
— Иди сюда, детка. Живо.
Я сажусь к нему на колени и обвиваю руками его шею, а он утыкается лицом в мои волосы, так крепко меня обнимая.
— Я так люблю тебя, Рейн.
— Он подходит? — спрашиваю я его.
Вон разжимает объятия, в которых держал меня, и я откидываюсь назад, чтобы посмотреть. Одной рукой он надевает браслет на запястье, на котором надеты другие браслеты. Мой самый толстый, но таковым и должен быть для того, чтобы получился символом бесконечности. Как только всё готово, он поднимает руку, чтобы показать мне.
— Бесконечно, — шепчу я. Тот раз, когда он сказал мне, как сильно любит меня, никогда не выходил у меня из головы, и я хотела подарить ему что-нибудь, чтобы показать, как много он значит и для меня. Я очень рада, что мы не только на одной странице, но и пишем одну и ту же историю одновременно.
— Бесконечно, — говорит Вон так же тихо.
Он целует меня, и я запускаю руки ему в волосы. Раздаются аплодисменты, и я слышу голос моего отца.
— Забыл, что мы не одни, — говорит Вон мне в губы.
— Я тоже, — я улыбаюсь и отстраняюсь, потом встаю, чтобы показать маме своё ожерелье.
День не мог пройти лучше, и я не могу дождаться, чтобы показать Вону Рождественский подарок, который надену сегодня вечером.
Глава 20
Вон
— Помедленнее, детка. Я пока не хочу кончить.
Моя девушка игнорирует меня и продолжает ездить на мне жёстко и быстро. Мои яйца напрягаются, и я упираюсь пятками в матрас, чтобы перевернуть нас. Рейн визжит и тянет мою голову вниз, так что её рот оказывается на моём, прежде чем я успеваю вздохнуть. Её ноги сжимаются вокруг моей поясницы, и, находясь подо мной, она прижимает свой клитор ко мне и трётся, пока я медленно двигаюсь в ней.
— Быстрее, Вон.
— Посмотри на меня, Рейн.
Она открывает глаза, и похоть в них заставляет мой член дергаться внутри неё. Я вообще не ускоряю темп, но после того, как выхожу до конца, я вонзаюсь в неё сильнее и глубже, чем когда-либо. Я мог бы делать это вечно. Нет ничего более приятного, чем быть с ней. Любое предвзятое представление о том, что такое любовь, было полностью уничтожено. То, что с ней, это и есть любовь. Вот каково это — любить кого-то больше, чем самого себя. Знать, что ты сделаешь что угодно, станешь кем угодно и рискнешь всем, лишь бы увидеть её улыбку.
Рейн поворачивает голову, чтобы глотнуть воздуха.
— Не могу ждать.
— И не надо, — мой рот нависает над её, потому что я хочу всю эту девушку, когда она подходит ко мне. Я хочу её вздохи, её ногти, я хочу утонуть в ней. Когда её стенки сжимаются вокруг меня так сильно, что я тоже захлёбываюсь, мы кончаем одновременно, я запоминаю, каково это. Как колотится её сердце рядом с моим. То, как её глаза наполняются непролитыми слезами. Я слушаю, когда её рот раскрывается и звуки удовольствия вырываются наружу, говоря больше, чем когда-либо могли сказать слова.
Опускаюсь на Рейн всем своим весом, и она проводит пальцами вверх и вниз по моей спине.
— Чёрт.
Я перекатываюсь на спину и сбрасываю одеяло, запутавшееся в наших ногах.
— Весёлого рождества.
Я смеюсь и наклоняюсь над кроватью, чтобы поднять клочок красного кружева, который был у неё под одеждой, и швырнуть в неё.
— Никогда не выбрасывай их.
Её смех чертовски красив.
— У меня есть такие же в чёрном цвете.
— Ты удивительная, детка.
— Не я, — Рейн поворачивается и подпирает голову подушкой. — А ты. Не знаю, как мне так повезло, что ты меня любишь.
— Это мне повезло, дорогая.
— Я не собираюсь спорить с тобой о том, кому из нас повезло больше, потому что это, безусловно, я. Что я собираюсь сделать, так это закрыть глаза и заснуть, потому что я устала.
Я спрыгиваю с кровати и беру полотенце из ванной, затем возвращаюсь и вытираю её, прежде чем выключить свет и обнимать Рейн, пока она не засыпает.
Как только понимаю, что она уснула, я убираю руку и тихо встаю с кровати. Натягиваю баскетбольные шорты и включаю свет в коридоре, выходя из спальни.
Мои шаги не замедляются, пока я иду к столику у окна. Сажусь и поворачиваю диск, чтобы зажечь верхний свет. Стопка конвертов смотрит на меня, и я поднимаю их. Пробегая пальцами по их углам, я киваю себе и встаю, чтобы выбросить их в кухонный мусор. Как только крышка закрывается, я возвращаюсь к столу.