— Видишь вот эту? — он показал мне жестом на бронзовую статую мужчину, облокотившегося об могилу. — Самая лучшая история на свете.
Я остановилась перед ним.
— Правда? Кем он был?
— Он был французским президентом, который умер, пока его любовница делала ему минет. Его надгробная надпись по-французски: «Il voulait être César, il ne fut sue Pompée», что означает: «Он хотел быть Цезарем, но закончил как Помпей» (прим. пер. имеется в виду Гней Помпей Великий). — Глаза Лукаса заблестели. — Или это может значить: «Он хотел быть Цезарем, но закончил сексуально-возбужденным».
Я ахнула и приложила руку ко рту.
— Боже, этого никогда бы не позволили написать на могиле американского президента.
Лукас покачал головой.
— Вероятно, нет.
— Ты довольно хорош во всей этой истории, — сказала я, когда мы продолжили идти.
— Я нахожу ее интересной.
Я толкнула его локтем.
— Особенно по части минетов, держу пари. — К моему удивлению, он покраснел и слово «восхитительный» всплыло в моей голове. — Я серьезно. Это изумительно, как много ты знаешь об истории.
— У меня хорошая память.
Я вздохнула.
— У меня нет. Я должна все записывать или я обязательно все забуду.
Он удивленно посмотрел на меня.
— Правда? Я думал, что ты из тех девушек, кто всегда помнят все имена, и где они встретились, и во что они были одеты.
— Нет, если я не запишу это где-нибудь. Вот причина, почему я так много составляю списки — я не просто одержима ими для развлечения.
— Развлеченье, — он усмехнулся, подтолкнув меня плечом. — Списки — это не для веселья.
Я захихикала и продолжила толкать его, но он увернулся и обнял меня сзади, прижав мои руки к бокам, так что я не могла двигаться.
— Веди себя должным образом, принцесса. — Его дыхание щекотало мою шею сквозь мои волосы, заставляя невесомую радость промчаться по мне...
— Что если я не хочу вести себя должным образом?
Лукас полностью затих, и на мгновение я подумала, что зашла слишком далеко. Поэтому сменила тему.
— Эй, что это? — впереди была одна из самых искусно сделанных могил, каких я когда-либо видела — она была почти как собственная маленькая готическая часовня без стен. Внутри строения располагались две статуи рядом друг с другом, их руки сцеплены в молитве.
Лукас отпустил меня.
— А, Абеляр и Элоиза. Но я не знаю, могу ли рассказывать тебе о них.
— Почему нет? — подойдя ближе к ней, я уставилась на каменную кладку, почти задыхаясь от ее красоты.
— Потому что это очень трагичная, романтичная история. Я не уверен, что это целесообразно для нашей экскурсии.
— Нет, расскажи мне. Я обещаю, что справлюсь с этим.
— Ладно. Но я предупредил тебя. Кхе-кхе — Он получил локтем в живот от меня, прежде чем продолжить: — Итак, в двенадцатом веке Абеляр был учителем и философом, и он услышал об этой блестящей молодой красотке Элоизе. Он убедил ее дядю позволить ему давать ей частные уроки, только у них не получилось много учиться.
Я положила руку на его.
— Дай мне догадаться — больше минетов.
— У тебя непристойные мысли, принцесса. Но да, я предполагаю там были минеты. Теперь не перебивай.
— Извини, продолжай. — Я положила руку на верхнюю часть железного забора, который окружал могилу, и сфокусировалась на лежащей там фигуре, пытаясь игнорировать то, как его близость посылала мурашки по всему моему телу.
— Какое-то время у них продолжалась страстная и незаконная любовь, — Лукас продолжил: — достаточно долго, чтобы Элоиза забеременела, из-за чего случился большой скандал, потому что он был намного старше ее. В любом случае, ее дядя узнал и попытался разделить их, но они тайно поженились.
Восхищенная, я представила себе все, что он говорил — ночное репетиторство, в конце концов, заканчивается страстным поцелуем, когда их желание друг к другу становится слишком сильным, чтобы вынести. Тайные свидания — я представила, как они лежат на какой-то медвежьей шкуре перед камином, огонь отбрасывает свет на их блестящие тела. Церемония тайной свадьбы, проведенная приглушенными голосами, поспешно, в маленькой часовне.
— Продолжай, — попросила я, чувствуя себя больше чем немного возбужденной. — Что случилось дальше?
— Ну, это вышло немного отвратительно. Абеляр боялся за их безопасность, потому что дядя был своего рода мудак и не был слишком счастлив по поводу их женитьбы. Поэтому он спрятал Элоизу в монастыре и вернулся в Париж один, где на него напали и, эм, кастрировали. — Лукас вздрогнул и поправил промежность в своих брюках.
Я ахнула.
— Нет!
— Да. Ему было так стыдно, что он решил, что не может столкнуться лицом к лицу с Элоизой, поэтому он стал монахом. Она была настолько опустошена, что отказалась от своего ребенка, присоединилась к монастырю и стала монахиней.
Мой рот открылся.
— Что? Они никогда не видели друг друга снова?
— Я так не думаю. Но они писали друг другу на протяжении двадцати лет. И любовные письма сохранились.
— Любовные письма, правда? Они романтичные?
— На самом деле я никогда их не читал. Но думаю, что они романтичные. И романтические психи со всего мира приходят и оставляют здесь письма, надеясь, что это принесет им удачу, хотя если подумать, то в этом нет смысла. Эти двое так и не воссоединились до смерти.
Я снова вздохнула, раздраженная.
— Ты был прав. Ты не должен был рассказывать мне эту историю. Теперь я полностью... — я неловко переступила с ноги на ногу. Возбуждена. — Опустошена.
— Я думаю, знаю, что исправит это.
Мой желудок сделал сальто, и я облизала губы.
— Что?
— Вино. И, может, немного еды.
— Ох, верно.
Подождите минутку. Я на самом деле разочарована, что он имел в виду вино, вместо чего-то более интимного? Что, черт возьми, со мной не так? Ради Бога, это же вино. Моя любимая вещь.
Более плотно укутавшись в свитер, я улыбнулась.
— Да, звучит идеально. Идем.
Глава 6
Лукас выбрал столик у окна в пабе, в который мы решили зайти, и я заняла место напротив него.
— Я голодна. Все же, сколько сейчас времени?
— Уже третий час.
— Да? Ничего себе, когда веселишься, время просто летит. — Я поблагодарила официантку, которая протянула мне меню, и открыла его.
— Тебе весело?
Я подняла голову и увидела, что Лукас с любопытством меня изучает.
— Конечно, весело. А тебе?
— Да. Но мне, чтобы остаться в Париже, не нужно, чтобы меня убедили. Ты еще не приняла решение?
— Я близко. — Я подняла руку, оставив небольшое расстояние между большим и указательным пальцем, и продолжила шепотом: — После вина, возможно, оно станет официальным.
— Ладно, тогда бутылка самого лучшего подойдет. — Изучая список, он посмотрел на меня сквозь густые, темные ресницы. — Что ты предпочитаешь?
— Хмм. Честно, мне понравилось то, что ты наливал мне прошлой ночью. То, с долины Роны.
— Ты хочешь попробовать еще раз вино с долин Роны или что-то другое?
— Выбирай ты. Я просто буду наслаждаться. Ох, ты можешь заказать мне салат, как у той девушки на тарелке? — я пыталась показать, но при этом остаться незамеченной.
Покрутившись на стуле, Лукас посмотрел позади меня.
— Это салат «Нисуа», — сказал он. — Теперь ты можешь сама заказать его.
— Но твой французский намного лучше. — Скрестив пальцы под подбородком, я попыталась обаятельно улыбнуться. — Правда, я совсем не говорю хорошо. Можешь ты заказать его, пожалуйста?
Он покачал головой.
— Что ты будешь делать, когда меня не будет рядом, чтобы помочь? Ты должна сделать это. Не бойся.
Мысль о том, чтобы произнести французские слова перед Лукасом, заставила меня немного заволноваться, но когда подошла официантка, я справилась: заказала салат и даже попросила воды. Лукас заказал вино — по крайней мере, это то, что, я полагаю, было в его быстрой французской речи — и тоже салат «Нисуа».