Несколько раз мне приходилось сжимать закрытые глаза, чтобы бороться со слезами, которые постоянно угрожали раскрыть меня. Просто дождись, пока не окажешься в своем номере. Ты сможешь спрятаться от людей, открыть вино и есть булочки с шоколадом, пока не придет время уезжать. Или пока ты не лопнешь, что, скорее всего, произойдет в первую очередь.
Когда поезд прибыл на парижскую станцию, я поздравила себя, что вернулась в город, не сломавшись. Видишь? У тебя получилось. Теперь просто оставайся сильной еще двадцать минут.
Если только эти двадцать минут не включают прощание.
— Тебе не нужно показывать мне дорогу до «Плазы», — сказала я Лукасу, когда мы вышли из скоростного поезда на Лионском вокзале. — Я знаю, где метро, и найду дорогу, — я вытащила ручку на своем чемодане и огляделась по сторонам в поисках знака, куда мне нужно, но на самом деле, я просто пыталась не смотреть на него, и он знал это.
— Миа, пожалуйста, посмотри на меня.
Неохотно я встретила его взгляд и почувствовала, как моя решимость ослабевает. Я отвела взгляд.
— Я не могу, Лукас. Это слишком тяжело.
Он вздохнул.
— Так вот оно? Я даже не увижу тебя перед твоим отъездом?
Я покачала головой, не доверяя своему голосу.
— Я так сильно хочу сказать тебе то, что ты хочешь услышать.
— Но ты не можешь.
Это был вызов.
— Я просто не хочу лгать тебе. Черт побери, пожалуйста, ты можешь просто посмотреть на меня? — он положил руку мне под подбородок и заставил меня посмотреть ему в глаза. В них была злость и печаль. — Ты можешь уйти. Я не остановлю тебя. Но я говорю тебе сейчас, что у меня есть чувства к тебе, и я не хочу, чтобы ты уходила. Я знаю, что отношения не будут легкими, я знаю — мы разные, и я знаю, что большое расстояние — это не так уж и весело. Но, Иисус, Миа, — его темные глаза блестели. — Можем мы хотя бы попытаться?
Мое горло сжалось, я думала, что мой голос будет похож на писк.
— Я хочу сказать «да», Лукас. Но я боюсь. До этого я поставила все свои надежды на одного человека, и он подвел меня. Я не говорю, что ты такой, как он, — сказала я, когда увидела, что в его глазах сверкнула ярость. — Я просто говорю правду. И знаешь что? — я сделала глубокий вдох. — Ты тоже говоришь, и я благодарна за это. У меня нет желания заставлять тебя говорить то, чего ты не хочешь, или заставить тебя пообещать то, что ты не сдержишь. И, может, я все еще могу как-то исцелиться. — Мои глаза наконец переполнились, и несколько слезинок покатились по щекам.
Его красивый рот был сжат в прямую линию, когда он стер их своим большим пальцем.
— Я знаю, что ты сможешь. Я уверен, что это чересчур для тебя, и мне жаль. — Он убрал руку с моей щеки и провел ею по своему лицу. — Я правда хочу, чтобы я встретил тебя при других обстоятельствах, Миа Девин. Но я не сожалею ни о чем, что мы делали. Только о том, что это причиняет тебе боль.
— Я тоже не сожалею, — прошептала я. Люди проходили мимо нас, может, они даже смотрели на нас с жалостью — что может быть печальней, чем прощание на вокзале? — но мне было все равно. Я обвила Лукаса руками и крепко сжала, вдыхая запах лаванды и оливковой рощи, что все еще был на его одежде и коже. Мой желудок сжался. Приняла ли я правильное решение?
— Ты знаешь мой номер, — его голос дрожал, но руки крепко обнимали меня за шею. — Я не буду беспокоить тебя, но если я тебе понадоблюсь...
Я кивнула, и он отпустил меня, взял мое лицо в свои ладони и поцеловал мои дрожащие губы.
— Иди первой, — прошептал он.
— Ладно. — Я шмыгнула носом и выдавила небольшую улыбку, прежде чем ушла туда, где я правда надеялась, было правильное направление. Я не увидела ни одного знака.
Не повезло.
— Миа?
Я повернулась к нему и увидела, что он не в состоянии спрятать ухмылку, которую я так обожаю.
— Ты пошла не туда. — Он указал в противоположном направлении, где я наконец увидела гребаный знак.
— Ох. — Со всем достоинством, что я смогла продемонстрировать (не особо много), я развернула чемодан и снова прошла мимо Лукаса. — Спасибо тебе. За все.
— Я наслаждался, — сказал он, глядя на меня. — Каждым мгновением.
Я заставила себя продолжать идти.
Это было самое сложное, что я когда-либо делала.
#
Я ехала на поезде до своей остановки, с одной рукой на своем ноющем желудке, и с другой, прижатой ко лбу. Я была рада, что было свободное место, потому что мои ноги слишком сильно дрожали, чтобы стоять. Уставившись на чемодан между коленями, я напомнила себе дышать и попытаться не думать о Лукасе, сидящем в другом поезде, возвращающимся в его маленькую квартирку, которую я так любила.
Я никогда не увижу ее снова.
Моя нижняя губа дрожала. Я закрыла глаза и молила Бога, чтобы дал мне вернуться в номер без еще одной приливной волны слез. Одно дело было плакать в одиночку в своем номере или даже перед подругой, но плакать одной в толпе, было не тем, что мне нужно было вычеркнуть из списка. Боже, разве моя гордость уже не пострадала достаточно?
Едва удерживая себя в руках, я держалась подальше от остановки, на которой хотела выйти, и вышла на той, что должна, и потащила свой чемодан до «Плазы».
Внутри лифта я выпустила несколько тяжелых вздохов и затем мучительный всхлип. Сжав глаза, я пыталась задержать дыхание, которое просто заставляло мои плечи дергаться. Когда двери открылись на моем этаже, я выскочила через них и рванула по коридору, открыто рыдая.
Я порылась в своей сумочке в поисках ключа и вставила его. Когда зеленый цвет загорелся, я открыла дверь и ворвалась в комнату, готовая броситься на кровать и рыдать в течение нескольких часов.
Представьте мое удивление, когда я обнаружила, что не одна.
Глава 21
Я ахнула.
— Такер, какого черта ты здесь делаешь? Ты напугал меня до полусмерти! — дверь за мной захлопнулась, и я двинулась дальше в комнату, с одной рукой на колотящемся сердце.
Без рубашки, Такер встал оттуда, где он сидел за столом, и я на секунду запаниковала, задаваясь вопросом, были ли в комнате какие-то доказательства моего романа с Лукасом.
На секунду. Затем я вспомнила, что не должна беспокоиться. Пошел он. Что за чертовщина?
— Привет и тебе. — Такер подошел ко мне, и забрал чемодан из моей хватки, отодвинув его в сторону, прежде чем обнял меня. — Рад видеть тебя. У тебя все в порядке?
Я была ошарашена, поэтому позволила ему обнять себя и приобняла его в ответ, прежде чем смогла остановить себя. Я и забыла, какой он высокий. Его объятие заставило меня встать на цыпочки. Его обнаженная, мускулистая грудь должна была возбудить меня, но этого не случилось.
Я вырвалась из объятий.
— Рад видеть меня? Ты издеваешься? Что это за херня, Такер? — обойдя его, я подошла к столу и поставила свою сумочку. Мое сердце со всей силы ударялось о ребра, и совсем не в хорошем смысле. Что-то слева привлекло мое внимание, и я заметила огромный букет красных роз на кофейном столике. Их там не было, когда я уходила. Я повернулась и посмотрела на него. — Что происходит?
Такер подошел к черному чехлу для одежды на кровати, расстегнул его и вытащил белую рубашку, которую он надел, но не застегнул.
— Я знаю, что ты удивлена видеть меня здесь, — сказал он, — и, вероятно, не совсем счастлива, но я могу объяснить.
— Я надеюсь. — Я пошла в ванную и взяла салфетки, чтобы вытереть глаза и высморкать нос. Брр, я была в полном беспорядке. В зеркале я увидела Такера, который появился в дверном проеме ванной.
— Что не так? Откуда слезы?