— Почему ты опять пошла в Клуб? Отец знает, куда тебя отпустил?
— Нет.
Полина сжалась на сиденье рядом со мной и её накрыл отходняк.
— Только не хнычь, — раздраженно одёрнул я. — Домой?
— Ой, нет! Только не домой…
— К подруге?
— Н-нет… Можно к вам?
Я тоже пришел к заключению, что лучше ко мне. Это изначально было оговорено с Костяном. Пусть думает, что Полина перепила, что я её забрал и выхаживаю. Зато у меня появится время поговорить с ней по Теме.
— Едем ко мне, но с условием…
— Любое.
Я выдохнул, повернулся к ней и оглядел с ног до головы:
— Слушаешься меня беспрекословно.
— Поняла.
На кончике языка вертелось обещание наказать за непослушание, но… Это же Полина! Что за чушь? Все что я могу, пообещать нажаловаться отцу. А это так по-детски.
И всё же я сдержался, выехал с парковки и набрал Косте.
— Она у меня, жива.
— Коза! Что с ней? Говорить может?
Я покосился на Полину, вытаращившую на меня свои огромные черные глазищи.
— Нет, Кость. Реально перепила. Сейчас спит. Везу её домой. Отоспится, завтра сам привезу к вам.
— Сань… Спасибо тебе. И это… Извини за беспокойство…
Я прервал друга, заверив, что мне не трудно, и отключился, словив благодарный выдох крестницы.
— Не расслабляйся. Нам предстоит разговор, — холодно предупредил я, решив проявить строгость по всей форме отцовства. Пусть крестного, но надеюсь не менее действенного, чем проявил бы Костя.
— Да-да, надо поговорить. Во-первых, не хочу, чтобы родители узнали, куда я ходила. Во-вторых, с какого это перепугу вы администратору запретили впускать меня в Клуб одну?
Я проигнорировал её дерзкий выпад, сам начав допрос:
— Зачем ты туда ходишь, если уверена, что родители будут против? Ты понимаешь, что это тематическое место? Понимаешь, какие люди и зачем там собираются?
— Понимаю, — в голосе Лины прозвучал вызов, прикрытый, но распознаваемый.
Нет, не хочу говорить с ней в авто, когда из-за езды и сумрака не могу видеть её эмоции на лице, не могу считать реакции. Мне нужно точно знать, что она мне говорит, ложь или правду, и зачем.
— Приедем, расскажешь мне.
— Вам зачем, дядь Саш? Любопытно, чем молодые развлекаются?
Я хмыкнул. Вот действительно коза, козявка даже. Не доросла, а уже пытается бодаться.
— Скорее любопытно, что ты находишь в этих развлечениях.
— Не надо судить обо мне по этому случаю. Это вообще какие-то левые отморозки. А так я подкованная. Глупостей не делаю. Ой…
— Что?
— Как вы догадались про ошейник? То есть, про ремень?
— А говоришь подкованная, — поджал губы и покачал головой. — Вопросы задаю я. Ты слушаешься и подчиняешься. Это было условие.
— Ой, да. Простите, дядя Саш.
До самого дома мы ехали молча, а я строил в голове план речи, в ходе которой должен переубедить девчонку в пристрастиях и напрочь отвратить от Темы. Сначала я узнаю, откуда у нее вообще взялась тяга к БДСМ, потом внушу страх и трепет. Могу еще припугнуть, хотя тут придется открыться в причастности к Теме, а этого хотелось бы избежать. Жил же я двадцать лет, никак не выдавая свою грязную увлеченность, хочу и дальше не посвящать никого в свои тайны.
Из подземного гаража под жилым комплексом поднялись на лифте, а на выходе из него Полина вдруг притормозила.
— Что еще?
— Вы только папе с мамой не рассказывайте! Они меня вообще дома запрут.
— Может быть, тебе пойдет это на пользу.
— Тогда я сбегу. А пока не нашла себе господина, сбегать мне некуда.
Я поджал губы, отпер дверь квартиры и грубовато втолкнул Полину внутрь.
Господина она себе ищет! Твою мать же! По жопе!
— Сначала в ванную, отмой лицо и руки. Начисто. С мылом. Потом жду на кухне для разговора.
Я курил, стоял спиной к двери на кухню, но безошибочно уловил момент, когда вошла Полина.
— Садись за стол. Можешь налить чай.
— Я есть хочу.
Обернулся, скользнув по отмытому от излишней косметики лицу.
— Поздно уже, обойдешься без еды. Но чай выпить можешь.
Полина насупилась и демонстративно сложила руки перед собой на столе. Как хочет. Меня такими жестами не проймёт.
— А теперь поговорим, — вздохнул я, сминая выкуренную сигарету в пепельнице. — Начни с того, откуда ты узнала о Теме и почему решила, что тебе это близко?
— Я спать хочу. Для сна не слишком поздно?
Челюсть сжалась непроизвольно. С детьми я дел особо не имел. И Полину знал только в рамках общения с ней при родителях. Сейчас же нелогичная колючесть только подчеркивала, что передо мной незрелый избалованный ребенок, а не взрослая сознательная женщина.