Тряхнув головой, я отметаю мысли об Уильяме. Я разберусь с беспорядком, который наделала, позже, когда придет время. Ведь в итоге последствия моих действий настигнут меня.
Но это время пока не пришло.
И потому я поворачиваюсь к реальности спиной. Я хочу наслаждаться этими заимствованными розовыми мечтами так долго, как только смогу.
Когда я прихожу в магазинчик цветов, господин Лемер уже ждет меня. С неуверенной улыбкой и французско-английским словариком. Я смеюсь.
— Похоже, нам пришла в голову одна и та же идея. — Я достаю из своей кожаной сумки англо-французский словарь и кладу его на стеклянную стойку. Увидев его, господин Лемер кивает, и в его блекло-серых глазах начинают искриться веселые огоньки.
Я улыбаюсь ему, думая, что пора привести это место в порядок. Кладу руки на бедра и обвожу помещение критическим взглядом. Хм. Цветы нужно полить и подрезать. Пол следует хорошо подмести, а потом протереть. И еще вымыть окна. Работы столько, что ее объем должен обескуражить меня, но никакого страха я не испытываю. Напротив, я еще никогда не чувствовала в себе столько энтузиазма. Каждая моя клеточка вибрирует энергией и радостным возбуждением.
Я замечаю, что господин Лемер с любопытством и интересом наблюдает за мной — вероятно, пытаясь меня разгадать. Несложно представить, кого он видит перед собой. Женщину, которая больше подходит для «Ритца», чем для угасающего магазина цветов, купающегося в пыли. Но та женщина вовсе не я. Раньше я думала, что должна быть такой, но теперь — нет. В его магазине, в Париже я похожа на истинную себя куда больше, чем в своем пустом гринвичском особняке.
Я показываю на подсобное помещение, а потом двигаю руками, словно подметаю пол. Господин Лемер непонимающе хмурится. Будь мы в мультфильме, у него над головой появился бы вопросительный знак. Рассмеявшись, я тянусь за лежащим на стеклянной столешнице словарем. Нахожу нужное слово, откладываю словарь и смотрю на него.
Наши глаза встречаются.
— Moi. — Я показываю на себя, потом говорю: — Balai. — И снова делаю вид, что держу в руках щетку.
— О! — Он кивает. — Aimerais-tu faire le par terre.
Я не понимаю, что он сказал, но все же киваю, получая удовольствие от общения с ним даже несмотря на столь очевидную преграду языкового барьера. Он жестом зовет меня за собой вглубь магазина, а там вручает мне книгу с фотографиями различных букетов цветов.
Что?
Как мы перешли от щеток к книгам? Я использовала неверное слово?
Я в замешательстве смотрю на картинки, но тут слышу негромкий смешок. Поднимаю лицо и вижу, что господин Лемер наблюдает за мной с озорным светом в глазах, а в руке держит щетку. О. Он решил разыграть меня, и ему удалось.
Рассмеявшись, я отдаю ему книгу и беру щетку.
— Merci. — Господин Лемер, да вы озорник.
День пролетает молниеносно. Моя душа танцует в вихре новых, не испытанных ранее ощущений. Пыль под пальцами. Пот на лбу. Редкий негромкий смех господина Лемера при виде того, как я обращаюсь с цветами, словно с детьми. Недоразумения из-за трудностей перевода — и снова смех. Тихий обед в уютном молчании на скамейке около магазина. Сняв свои лодочки, я оставляю их на земле и шевелю накрашенными пальцами ног. Теплый ветер целует нас, играет у нас в волосах. Меня переполняет удовлетворение жизнью, и, боже, это так хорошо.
Когда приходит пора закрываться, господин Лемер с улыбкой в глазах похлопывает меня своей морщинистой рукой по щеке. Мне так жаль, что моего знания языка не хватает, чтобы поблагодарить его за то, что он для меня сделал, за дар, который он мне преподнес. Мы прощаемся до завтра, и я, чувствуя себя на вершине мира, спешу домой, потому что хочу рассказать Себастьену о своем дне. Я хочу увидеть его. Побыть с ним. Посмотреть, как на его глаза падает все та же непокорная прядь.
Я захожу к себе, чтобы взять бутылку шампанского. В моих венах пульсирует радость, и я решаю не ехать на лифте, а подняться пешком. Остановившись у его двери, я делаю долгий успокаивающий вдох и, не давая себе передумать, дважды нажимаю на кнопку звонка. Одна моя половина хочет сбежать, боится, что он сочтет меня слишком навязчивой. Но другая призывает меня успокоиться, говорит, что ничего плохого здесь нет.
Он открывает дверь. Я поднимаю бутылку и приглашающе улыбаюсь.
— Кстати, о том бокале вина, который я вам задолжала…
Себастьен усмехается уголком рта и, потирая шею, переводит взгляд на шампанское. О боже. Он словно подарок, присланный из преисподней для того, чтобы показать, какое удовольствие можно получить, если уступить искушению и согрешить.