— Нет, — я вздрогнул и нахмурился. — Почему ты так говоришь?
Он пожал плечами и снова посмотрел в окно.
— Б-большинство людей не хотят иметь со мной ничего общего. Я всегда был другим, но этому не было объяснений, до недавних пор. Т-так что из-за этого люди… ну, они не всегда очень добрые.
— Я не такой.
Он повернулся обратно и изучал взглядом моё лицо, пока я вёл машину. Я притворился, что не замечаю этого.
— Я вижу.
В конце концов, он повернулся назад к пейзажу, и вернулась тишина.
Возле колледжа я нашёл парковочное место, и мы оба пошли к зданию. Компания студентов, собравшихся вокруг скамейки под деревом, привлекла внимание Орина, и он наблюдал за ними, пока мы проходили мимо. Они болтали и смеялись.
— У тебя… у тебя было много друзей в школе? — спросил он, пока мы поднимались по ступенькам к входной двери.
— Да. Близких друзей не много, но я входил почти в каждую компанию и ладил со всеми. Но, думаю, я лез из кожи вон, чтобы вписаться.
Орин вытащил свой телефон и проверил время.
— Мы рано. Хочешь посидеть немного здесь? — он указал на скамейку рядом с дверью.
— Конечно.
Мы сели вместе, и Орин отклонился назад, прикусив губу.
— Что ты имеешь в виду, что лез из кожи вон, чтобы вписаться?
Я хохотнул и повернулся лицом к нему.
— Ну, я гей и боялся, что если кому-то расскажу, это сразу же сделает меня целью, поэтому не рассказывал. Помимо моей семьи и моего лучшего друга Эвана, никто не знал, до тех пор, пока я не пошёл в колледж. Я не хотел, чтобы меня считали другим или дразнили, а я предполагал, что так и будет. Так что я прилагал особые усилия, чтобы дружить со всеми.
Глаза Орина расширились от моего заявления, и он мгновение смотрел на меня, прежде чем опустить голову к своим коленям. Кончики его ушей слегка покраснели, что вызвало у меня улыбку. Было слишком легко вызывать этот румянец. Возможно, резкое объявление моей ориентации его слишком шокировало. Я больше не скрывался и не задумывался дважды, когда рассказывал об этом людям.
— Отстойно, когда люди тебя не понимают. У меня… у меня никогда особо не было друзей.
Это мнение разрывало сердце. Я не мог представить, как прошёл бы через жизнь без возможности на кого-то опереться или поделиться с кем-то секретами. Орин казался достойным человеком, и хотя я не знал и половины того, что значит жить с таким необычным расстройством, меня огорчала мысль о том, что он всю жизнь прожил без друзей.
— Что ж, у тебя есть планы на вечер пятницы, после занятия? Предлагаю чем-нибудь заняться. Чего ты хочешь?
Его голова резко поднялась, все черты его лица отражали замешательство.
— Ч-что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что мы с тобой проведём время вместе. Не для проекта, а потому, что у меня с тобой нет никаких проблем, и я считаю тебя достойным парнем, и мне хотелось бы узнать тебя лучше. Ты свободен в пятницу?
Он кивнул, его челюсть слегка отвисла от неверия. Его крайняя озадаченность была милой и вызвала у меня улыбку. Его серо-голубые радужки сияли в исчезающем дневном свете, и впервые их невинность и искренность поймали моё внимание по-другому. В Орине была хрупкость. Недоверие, которое он носил с собой повсюду. Но когда он ответил мне улыбкой, я также увидел надежду и тепло, исходящее у него изнутри. Он был привлекательным — будь проклят Эван — но до сих пор я не позволял себе это замечать.
— Ч-чем ты хочешь заняться? — спросил он, выпрямляясь и крутя свои руки на коленях.
— Мы можем куда-нибудь сходить или остаться дома. Я свободен.
— М-может, посмотрим фильм… дома… или ещё что-нибудь.
Я не был удивлён его предложением. Если бы он предложить что-нибудь общественное, я был бы в шоке.
— Идеально. Снова у тебя?
Он кивнул, как я и предполагал.
После неловкой паузы, мы решили пойти на занятие.
Глава 4
Пятница была катастрофой. На работе произошла внештатная ситуация, которая вывела меня из офиса на два часа, и к тому времени, как я всё нагнал и смог уйти, было больше шести. Занятие начиналось в семь, а мне нужно было поесть, принять душ и выйти из дома меньше чем через полчаса.
Вытираясь после душа, я перебрал одежду, которая висела в шкафу, решая, что надеть. Я никогда не был таким придирчивым, но по какой-то причине то, что я пойду к Орину после занятия, сделало меня нерешительным. Отказываясь задумываться, почему это так, я оттолкнул мысль и взял джинсы получше и серую футболку. Одевшись, я вернулся в ванную, чтобы поправить свои лохматые каштановые волосы, превращая во что-то приемлемое, и воздержался от бриться. Несколько лет назад Эван нехотя признался, что щетина мне идёт. Я без конца дразнил его, но так про это и не забыл.