«Бэтпещера?»
Он завёл нас в тёмную комнату, прежде чем щёлкнул переключатель на стене. Это была детская комната, полностью посвящённая тому, кто, должно быть, был его любимым супергероем. Постельное бельё с Бэтменом, плюшевые игрушки, полка с фигурками и другими игрушками лего и рисунки на стенах, которые нарисовал он.
— Это твоя комната?
— И Бэтпещера, — он прыгнул передо мной и плюхнулся на пол, открывая перед собой альбом и находя фломастер. Ноги он сложил буквой «w», поджав под себя — как мог сидеть только ребёнок — усевшись задом на ковёр. От одного взгляда на эту неловкую позу у меня заболели бёдра, и я задумался, чувствовал ли Орин когда-нибудь остаточные спазмы или боль от поведения Рейна.
Рейн ни за что не мог делить эту комнату с Орином — или с другими альтерами, раз на то пошло. Она была слишком детской, чтобы взрослому человеку было комфортно в ней жить. Но я не собирался делать выводы, имея ограниченные знания, которые собрал о состоянии Орина.
— Это... Ты живёшь здесь с кем-то, или комната вся твоя?
Он фыркнул.
— Ты болван. Это всё моё. Идём, я тебе покажу.
«И теперь я болван».
Хохотнув, я нашёл место рядом с ним и скрестил ноги, складывая руки на коленях.
— Ладно, покажи мне, что ты умеешь.
Высунув язык, Рейн склонился над альбомом и начал рисовать. Это было не обучение, как я ожидал, просто маленький мальчик рисовал рисунок, но это было захватывающе. Через несколько минут его работы до меня дошло, что он рисовал левой рукой. Орин был правшой. Такое вообще было возможно?
— Ты можешь использовать обе руки, когда рисуешь? — спросил я, заинтригованный тем, что заметил.
Он покачал головой и посмотрел на меня с усмешкой.
— Другая так не работает. Видишь.
Он взял фломастер в другую руку, и сразу же стало ясно, что он говорит правду, когда он даже не смог найти удобное положение.
Перехватив фломастер обратно, он продолжил рисовать. Я молча сидел и наблюдал. Его навыки соответствовали пятилетнему возрасту, и даже когда он добавил на рисунке своё имя, буквы были печатными и пропорционально неправильными. Когда рисунок был почти готов, Рейн остановился, глядя на свою работу. Когда он не двигался почти минуту, я забеспокоился.
— Всё в порядке, приятель?
Он потёр глаза, прежде чем поднял взгляд на меня. Прищурившись и ещё раз зажмурившись, он оглядел комнату, у него на лбу от переживания появились морщинки. Когда его взгляд вернулся обратно ко мне, я заметил, что беззаботное выражение сменилось тревогой. Я сразу понял, что Рейн ушёл.
— Привет.
Лицо Орина исказило замешательство, и он прижал ладонь к виску, втягивая воздух с шипением, будто от боли.
— Я-я... — он похлопал по карманам своих джинсов, но не нашёл то, что искал. — Который час?
Мой телефон лежал в гостиной, так что я пожал плечами.
— Наверное, около одиннадцати.
— Я… — он опустил взгляд на открытый альбом и поднял обратно, собрав воедино кусочки. — Я потерял счёт времени.
— Рейн показывал мне, как рисовать Бэтмена. Он вышел всего минут на пятнадцать или около того.
Щёки Орина порозовели, когда он взял фломастер в правую руку и сел по-другому, как я, скрестив ноги.
— Он любит Бэтмена.
— Я заметил, — я указал на украшенные стены комнаты, и Орин хохотнул.
— Что… Прости, что мы делали? Всё смутно, — он снова прижал ладонь к виску, и на его лице отразилась боль.
— Мы собирались нарисовать макет рекламного щита. Ты в порядке?
— Да, просто голова болит. Такое часто происходит при переключениях.
— Мы не обязаны сегодня продолжать работать. Уже поздно, и мы уже хорошо позанимались. Особенно, если ты не очень хорошо себя чувствуешь.
Он кивнул, закрыл альбом и встал, оглядев комнату, прежде чем пойти к двери. Я пошёл следом, и когда мы вышли, он выключил свет и закрыл дверь.
— Это комната конкретно Рейна. Я ей не пользуюсь.
— Он объяснил.
Орин провёл пальцами по своим волосам и робко улыбнулся.
— Ну конечно. Он одержим своей комнатой.
Снова оказавшись в гостиной, я собрал свои учебники, пока Орин стоял рядом.
— Ты... ты ещё хочешь посмотреть кино? Или... ничего страшного, если тебе пора идти.
— Конечно, если ты готов, — я поставил рюкзак в сторону и сел обратно на диван. — Сегодня пятница, у меня нет никаких планов.
Орин заметно расслабился и опустился на другой конец дивана, направляя пульт на телевизор и включая его. Пока он отвлёкся на поиск фильма, я смотрел на него. Я всё больше восхищался тем, кто он есть. Любой наблюдающий мог видеть только замкнутого мужчину, но проведите с ним время, и вы узнаете, какая уникальная у него жизнь. Зная общество, мне было ненавистно думать, каково чувствовать себя таким отличающимся. От простой идеи вместе посмотреть фильм его лицо светилось. Что это означало для его жизни в целом?