– Точно? Я боюсь, что…
– Не бойся. Джолли и Хелен здоровы. И не собираются болеть.
– А ты?
– Нет, конечно, – сказал Курт, глядя сыну в глаза. – С какой стати? Я такой сильный и большой, что запросто могу донести тебя на плечах до самой пристройки. Тем более что тебе не мешало бы помыться. – Он усмехнулся и подмигнул сыну.
Чарли не ответил на улыбку. Обхватив ладошками загорелое лицо отца, он ласково погладил его по щекам и серьезно спросил:
– Ты и вправду меня никогда не оставишь, папочка?
– Никогда, – пообещал Курт севшим от волнения голосом.
Глава 30
Взволнованная трогательной сценой между отцом и сыном, разыгравшейся у нее на глазах, Хелен весь вечер только об этом и думала. Она и не подозревала, что Курт Нортвей может быть таким нежным. Ей он всегда казался суровым, даже опасным, неспособным на какие бы то ни было эмоции. Ведь он никогда не терял самообладания. Сочетание ярко выраженной мужественности, агрессивной чувственности и необыкновенной чувствительности еще больше подогрело ее интерес к янки.
Романтичная по натуре, Хелен подумала, что Курт был бы прекрасным возлюбленным. Не только страстным, но и нежным, заботливым. Лицо Хелен вспыхнуло, сердце учащенно забилось.
Она тряхнула головой, чтобы отогнать волнующие образы, и отложила книгу, которую держала в руках. Погасив лампу в гостиной, Хелен направилась в спальню. Она не чувствовала себя усталой. К тому же в такую жару не уснешь.
Хелен прошлась по спальне. Остановилась перед зеркалом на комоде, вытащила шпильки из прически и провела мягкой щеткой по длинным золотистым прядям.
Ее взгляд упал на перламутровую заколку, лежавшую на ночном столике. Улыбнувшись, Хелен отложила щетку, взяла заколку и любовно прошлась указательным пальцем по ее гладкой поверхности. Затем, вместо того чтобы вернуть заколку на место, подхватила сбоку густую прядь волос и, сунув в нее заколку, снова подошла к зеркалу.
Ей понравилось, как она выглядит с волосами, эффектно поднятыми с одной стороны, так что правое ухо и шея оставались открытыми. Кокетливо усмехнувшись, Хелен оттянула вниз широкий вырез выцветшего домашнего платья, обнажив правое плечо. Секунду-другую она улыбалась собственному отражению, затем вздохнула и отвернулась.
Выйдя на веранду, Хелен бросила взгляд в сторону пристройки. В окнах не было света. Пожав плечами, Хелен неспешно обошла вокруг дома и остановилась у перил, глядя на залив. Какая прекрасная ночь! Луна посеребрила спокойную гладь воды и силуэты высоких сосен. Легкий ветерок шевелил ее распущенные волосы и раскачивал благоухающие цветки магнолий.
Хелен всей грудью вдохнула теплый ночной воздух.
Все ее чувства обострились. От великолепия окружающей природы захватывало дух. Сердце сладко замирало. Она испытывала томление, жаждала ласки.
И тут сама судьба послала ей Курта Нортвея. Он вышел из темноты на лунный свет, тихо, чтобы не испугать Хелен, окликнул ее и стал приближаться.
Его появление нисколько не удивило Хелен. Напротив, казалось совершенно естественным в эту восхитительную летнюю ночь.
Двигаясь со свойственной ему ленивой грацией, Курт неторопливо подошел к крыльцу. Лунный свет падал на его черные волосы, но лицо оставалось в тени. На нем была чистая белая рубашка с распахнутым воротом и закатанными рукавами. Выглаженные черные брюки ниспадали на отполированные до блеска черные башмаки.
Хелен вдруг пожалела, что не переоделась. Она предпочла бы, чтобы на ней было надето что-нибудь красивое и свежее, а не старое платье из выцветшего ситца с узкой юбкой и слишком свободным вырезом, приспущенным с одного плеча. К тому же она оставила туфли в спальне. Может, ей следует натянуть платье на плечо и сходить в дом за обувью?
Слишком поздно. Он уже заметил ее.
Курт медленно поднялся по ступенькам, кивнул и улыбнулся:
– Добрый вечер, мэм.
– Добрый вечер, – отозвалась Хелен.
Он стоял в тени, но она чувствовала его взгляд, несмотря на темноту.
– Мне нравится ваша прическа, – заметил он.
– Спасибо, – только и могла она сказать.
Курт объяснил, что ему не спалось и он побоялся разбудить Чарли, ворочаясь в постели.
– Не возражаете, если я присоединюсь к вам? На пару минут.
– Нет, конечно, нет, – ответила Хелен, слегка согнув колени, чтобы спрятать босые ноги, и поспешно натянула платье на плечо.
Курт улыбнулся:
– Зря, было лучше.
Пропустив его реплику мимо ушей, Хелен поинтересовалась, как себя чувствует Чарли. Курт сообщил, что прекрасно, что они весь вечер болтали и он едва успевал отвечать на вопросы сына. Хелен сказала, что рада это слышать. Несколько минут они обсуждали Чарли и события минувшего дня, после чего наступила пауза.
Курт сел на верхнюю ступеньку крыльца, обхватив рукой согнутое колено, и лениво заметил:
– В такую жару невозможно спать.
– О да, – согласилась Хелен, опустившись в кресло-качалку напротив.
– Зато ночь удивительно красивая, – тихо произнес Курт.
– Я вышла сюда, чтобы… – Хелен умолкла, смутившись, словно он мог догадаться, о чем она думала, глядя на залитый лунным светом залив.
Курт пришел ей на выручку. Вдохнув напоенный ароматом цветов воздух, он непринужденно произнес:
– Это напоминает мне летние ночи дома, в Мэриленде.
Курт рассказал, что в четырнадцать лет начал работать на большой коневодческой ферме. Это было красивое место с покрытыми травой пологими холмами, казавшимися бархатными. Там он узнал о лошадях все, что только можно было узнать, от хозяина фермы, Уиллиса Данстона. Это он подарил ему Рейдера в ночь, когда жеребенок появился на свет.
Курт замолчал, смахнув воображаемую пылинку со своих черных брюк, и прислонился к деревянной колонне, подпиравшей крышу веранды.
– Прошу вас, капитан, продолжайте, – попросила Хелен. – А ваши родители? Расскажите о них.
Мать Курта умерла вскоре после родов, а отца зарезали в драке, когда Курту исполнилось четырнадцать. Тогда-то он и попал на ферму Уиллиса Данстона. Данстон доверял его суждениям и обращался с ним как со взрослым. Это была неплохая жизнь. Курт улыбнулся. Она стала еще лучше весной 1859 года, когда из Миссисипи прибыл джентльмен, чтобы купить лошадей. Он привез с собой дочь, красивую юную девушку.
– Гейл Уитни было всего семнадцать, а мне двадцать восемь, – сказал Курт. – Мы поженились тем же летом, и спустя девять месяцев родился Чарли.
В легкой, непринужденной манере он рассказывал о счастливых днях, говорил о прошлом и планах на будущее, связанных с участком прекрасного пастбища, которое Уиллис Данстон обещал передать ему в собственность. Очарованная бархатистыми звуками его низкого голоса, Хелен увлеченно слушала и вскоре полностью расслабилась. Однако ощутила беспокойство, когда он заговорил об отъезде из Алабамы.
Наконец Курт замолчал и рассмеялся:
– Простите меня, миссис Кортни. Боюсь, теперь вы знаете обо мне больше, чем хотели бы знать.
– Вовсе нет, – поспешно заверила его Хелен. – Лучше расскажите мне о том времени, когда вы…
Курт поднял руку и покачал головой:
– Теперь ваша очередь, мэм. Расскажите о себе. Расскажите все.
Хелен улыбнулась и сказала, что это займет всю ночь.
Курт рассмеялся:
– Я не возражаю. А вы?
Она не сказала ни да, ни нет.
Курт молча ждал, и Хелен наконец начала говорить. Поначалу говорила отрывочно, то и дело останавливаясь. Рассказала о красивом молодом человеке, которого знала, сколько себя помнила. Все считали, что когда она вырастет, то выйдет замуж за Уилла Кортни. Так и случилось. Они прожили вместе всего шесть месяцев, а потом Уилл ушел на войну.
Хелен помедлила, словно не решаясь продолжить, но вскоре – после мягкого поощрения со стороны Курта – снова заговорила, рассказывая о своем детстве. Она тоже потеряла родителей – обоих сразу, в пятилетнем возрасте. Они утонули во время шторма на море. Хелен едва помнила их. Благодаря дедушке и бабушке, вырастившим ее, у нее было счастливое детство. Они баловали внучку, и она платила им искренней любовью.