Ветка всмотрелась. Низкие звуки глубокого, бархатного голоса, который у здоровущего Костика обычно был непочетно писклявым, и сияние глаз…
Ветка поползла по двери спиной. Села на корточки.
Закрыла глаза.
За что?!. Почему Костик?!.
Встала рывком.
— Тебе плохо?
— Да… но я же ранен… это… так и должно быть. Мне трудно… думать. Я бродил бесцельно, не понимая… все после кончины описывалось иначе… и увидел… тебя.
— Тебе трудно думать не потому, что ты ранен. Пойдем.
Ветка потащила обрюзгшего боксера в ванну. Стараясь не думать, кто это на самом деле, стащила одежду, включая трусы. Не всматриваясь в Костиковы роскошества, кое-как запихала в ванну.
Владыка отчего-то почти не сопротивлялся, только иногда то закрывал глаза, то клонился — а это было опасно, так как Ветка ни за что не сумела бы удержать тяжелого мужчину в тесном пространстве.
Девушка пустила воду, налила под струю пену, поблагодарив Валар за то, что купила пару шикарных банных полотенец. Всю одежду Костика, воняющую Костиком, вытряхнув карманы, засунула в стиральную машинку — благо, та была с функцией сушки.
Метнулась на кухню, схватила телефон. Набрала номер приятеля по каскадерскому ремеслу.
— Саш, привет. Не поздно? Слушай, когда у вас Михалыч квасит, вы что делаете? Да друг один перебрал. Ага. Это есть. Это тоже… хорошо. Спасибо. Прямо в воду, если не поможет? Жесткач… Ладно. Спасибо еще раз. Да нет, приезжать не надо. Ну если что, да.
Бросилась в ванну, наболтав марганцовки.
Села возле ванны на корточки.
Глаза открылись.
Он.
— Владыка! Скоро ты все поймешь… по крайней мере, то, что я смогу объяснить. Выпей это. Будет противно… должно стошнить. Понимаешь? Эльфы умеют… извергать негодное?
— Я отравлен? — тихо спросил Трандуил.
— Именно. Вот… отхожее место. Справишься?
— Разумеется… но я не помню отравы, я помню рану…
Ветка вышла, и снова икала от ужаса, прислонившись к двери — на сей раз к двери собственного совмещенного санузла. Потом услышала тяжелый плеск — мужчина вернулся в воду.
Сунула нос в щель.
Зашла, спустила.
Забрала стакан из-под раствора марганцовки. Снова сбегала на кухню.
— Ты как? Ты готов ко второй части программы?
Тело в ванне ответило несколькими словами на синдарине… затем негромко по-русски:
— Да.
— Теперь вот… — и Ветка протянула стакан с адской, по ее мнению, смесью, состоящей из сырого яйца, двух растертых таблеток аспирина, и порошка витамина С в дозировке 1 грамм, который у нее, как у человека, выстраивающего мускулы, дома был. Мужчина послушно сглотнул, и тут же получил треть чашки молока и две таблетки но-шпы. Проглотил и их.
— Теперь чуть-чуть подождать…
Костик…
Трандуил откинулся в ванне — Ветка сложила полотенце и подсунула под бритый затылок. Проверила пальцами воду, стерла с них пену.
Принесла табуретку и села рядом. Взяла крупную мясистую руку.
На фалангах пальцев росли пучки волос. Ветке досталась правая рука — на безымянном пальце было массивное обручальное кольцо. Ветка помнила, что жену Костика зовут Ольга, и что она, как правило, ходит по улице с двумя мальчиками.
Бритый лысеющий тридцатилетний Костик рано начал сдавать позиции, а десять — двенадцать лет назад был светловолосым голубоглазым красавцем. Ветке, когда он напал на нее, было пятнадцать. Ему и его компании — по восемнадцать. Уже тогда он считался первым парнем на районе… первым, да вот только непутевым. Ветка засматривалась на него издалека — какое-то время они учились в одной школе, и она, еще совсем девочка, всегда высматривала белокурую, модно стриженную голову, возвышающуюся над макушками других старшеклассников. Поэтому она и пошла тогда с таким доверием с Костиком и парой его подвыпивших приятелей «прогуляться вон туда за будку». Костик был почти что ее принцем. И буквально через час он навсегда стал ее орком.
Трандуил застонал. Открыл глаза и с гневом уставился на Ветку.
— Что за темное колдовство?
— Как ты себя чувствуешь?
— Я… мне… отчего я в купальне? Что за… убогое место?
— Прости, это мой дом. В том другом мире, из которого я пришла. Тебе лучше?
Владыка попытался встать, но пока не получилось; Ветка раскрыла ладонь и откупорила маленький пузырек, который держала там.
— А теперь понюхай!
— Я не… — Трандуил вдохнул, и закашлялся; глаза его заслезились. Тело рухнуло обратно в воду.
Ветка сказала:
— Так лучше? Разум прояснился?
— Разум прояснился, но я не понимаю, что с телом! Оно…
— Тяжелое? Не слушается?
— Оно…
— Трандуил, — Ветка вдохнула и выдохнула. — Сейчас ты человек. Ты в моем мире, и ты в теле человека. Твоя… твоя фэа вселена в хроа человека. Я не знаю, какова твоя волшебная сила эльфа, и как ты чувствуешь мир. Но сейчас ты ограничен чужим человеческим телом. Понимаешь?
— Великий Эру, — прошептал король. Взгляд его остановился на Ветке, и вдруг рука метнулась к ее горлу…
Трандуил прижал Ветку к краю ванны.
— Это ты виновна! Ты все же черная колдунья… не зря Лантир не доверял тебе, а Галадриэль слала мне предостережения! Выпусти меня немедля, верни туда, где я должен быть!
— Пус-сти!
— Говори, как ты сделала это?.. О, я чувствовал то, что не должен был, чувствовал морок, исходящий от тебя!
— Пусти, задушишь, и что ты тогда тут будешь делать?..
Трандуил отпихнул Ветку и встал, покрытый клочками пены. Ветка выпрямилась, сглатывая, и протянула руку к душу. Молча показала, что куда вертеть, положила на табуретку полотенце, оторвав с него ярлык, и вышла.
Через несколько минут король вышел.
Костик когда-то выступал на ринге, сперва боксировал, затем стал рестлером. Долго он не продержался, но тело, хотя и обзавелось изрядным пивным брюхом, хранило мужественные очертания, хотя бы плеч и рук, было длинноногим, и, вне всяких сомнений, сильным. На груди росли светлые клочки волос, такие же были подмышками. Спина усыпана веснушками. Лицо, когда-то красивое и правильное, обрюзгло, но сейчас словно заново подобралось и приобрело неожиданную четкость черт.
Трандуил стоял, обернув полотенце вокруг бедер, и глаза его грозно сияли.
Он посмотрел вокруг — Ветка мгновенно притащила табуретку, на которую положила нарядную подушку с этническим рисунком, купленную буквально несколько часов назад.
Трандуил сел, вскинул голову, как будто сидел на собственном троне в величественном зале Сумеречных подгорных чертогов.
— Объясняй. Я не вижу иного объяснения, кроме злого колдовства. А раз так, вернуться назад — значит, убить злую колдунью. И это мне по силам. Что я могу надеть?
— Твоя одежда будет готова через час, — сказала Ветка. — Понятия не имею, голоден ты или нет, но я дам тебе чаю. Или… если полотенце промокло, вот, покрывало…
Бамбуковый плед сел на мужчину царской мантией.
Начав успокаиваться и что-то понимать, Трандуил прошел к окну. Долго смотрел на темный город, на многочисленные теплые огоньки, на машины с яркими фарами, на торопливых ночных прохожих на тротуаре. Подергал ручку окна… Ветка не мешала. Догадался — распахнул окно, и втянул воздух носом. Закрыл глаза.
Оставил окно полуоткрытым.
Прошел по крошечному помещению… дошел до входной двери.
— Дальше — покои других людей. Мы живем, отгородившись замками, и никому не дозволяется входить к другим.
Трандуил, все еще молча, принял из рук Ветки горячий сладкий чай в новой чашке, хлебнул. Через долгое время он заговорил:
— Я верю, что я в теле человека. Это словно… словно уснуть в чужих доспехах. Хроа не слушается меня, оно малоподвижно и болезненно. Я ощущаю себя… ограниченным. Чрезвычайно. Как я понимаю тебя? Как ты понимаешь меня?
— Потому что ты говоришь по-русски… — прошептала Ветка. — Это мой язык. Точно так же я заговорила в Средиземье на вестроне, не зная его.