Семестр заканчивается, всё равно придётся просить у отца деньги на билет. Это куда проще, чем на аборт…
Решаю действовать через маму. Хоть папа и держит всю семью в ежовых рукавицах, ей обычно удаётся как-то на него влиять.
- Мамуль, я бы уже хотела вернуться в университет, а денег на билет нет. Может, ты попросишь для меня у папы? – завожу разговор сразу, как возвращаюсь домой, пока мы с ней дома вдвоём.
- Я попробую, но ты же знаешь, что мы сейчас на мели. Свадьба и квартира… Нам ещё долги отдавать…
Разразившийся на кухне скандал я чувствую по резким движениям стульев по полу, звону посуды и топоту ног, которые в привычной тишине квартиры звучат как раскаты грома. Это из-за моей просьбы о деньгах? Или просто настроение плохое?
Бегу в кухню, чтобы поддержать маму.
- Тебе всё “дай, дай, дай”! – заметив меня, отец начинает метать молнии в мой адрес. – Сколько можно? Тебе уже восемнадцать! Я вовсе не обязан оплачивать твои развлечения!
- Папа, мне не на развлечения. Мне нужно возвращаться в университет на занятия. Хотя бы на билет…
На еду и прочие расходы я рассчитываю получить оплату небольшого заказа на фрилансе, который нашла на днях. А там и до стипендии как-то протяну. На лето возьму подработку в столице. Мне бы только добраться туда как можно скорее. Не хочется затягивать.
- Я свои деньги зарабатываю тяжёлым трудом, – садится на своего любимого конька отец. – А ты тут прохлаждаешься уже почти целый месяц! Ешь, пьёшь, электроэнергию и воду расходуешь. И за это всё плачу я! При том, что ты мне даже не дочь!
- Папа! – меня душат слёзы обиды. Беременность превращает меня в какую-то сопливую тряпку, и мне это совсем не нравится.
Я хочу сказать ему, что перед свадьбой много времени и сил потратила на подготовку, от части забот освободила маму, немного денег сэкономила, выторговав скидки в ресторане. А ещё за последнее время выполнила два заказа, и деньги за них потратила на продукты для всех. Да, это были не очень большие суммы, но всё равно… Как папа может упрекать меня в том, что за всё платит сам? И как ему ещё не надоело раз за разом отказываться от своего отцовства?
- Иди подъезды мой! – продолжает он свой монолог. – Или посуду в ресторане. Видел как раз сегодня – в “Караван” ищут временную посудомойку!
- А разве в ресторанах посуду моют руками? Не в посудомоечных машинах? – вырывается мимо воли.
- Вот пойди и узнай, что там да как! Я тебе ни копейки больше не дам. И так села на голову и ноги свесила.
Спорить с ним нет ни сил, ни настроения. Надеялась, что хоть маме удастся на него повлиять. Тем более что прошу я совсем немного…
Делать нечего. Устраиваюсь в ресторан мыть посуду. Время идёт. Я волнуюсь, потому что срок растёт, а где взять деньги – непонятно.
Получив расчёт за неделю, мчу в столицу. Мне столько долгов по учёбе предстоит закрыть! Столько лабораторок отработать… Но главное – встретиться с Ковалёвым, высказать ему всё, что я о нём думаю, и стребовать с него деньги. Сто раз уже мысленно проговорила гневную речь. Я не дам ему съехать с базара! Козлина безответственная… На презервативах он сэкономил? Пусть теперь раскошеливается!
- Боже, какие люди! – услышав скрип двери, Лина отрывается от конспекта и поднимает на меня глаза. – А мы тебя уже в розыск объявлять собирались. Думали, тебя выкрали в гарем к какому-то султану или шейху. Они там любят тихих и покорных, – встаёт и собирает свои вещи, небрежно брошенные на мою кровать. – Вот меня туда в жизни не взяли бы, я слишком болтливая, любому восточному мужику мозг взорву на раз.
Что она несёт? Язык без костей. Не может не уколоть меня за молчаливость. Язва.
В куче вещей, которые Лина убирает с моей кровати, мелькает знакомая ткань. Соседка замечает направление моего взгляда и тут же начинает оправдываться.
- Слышь, Оль, тут такое дело… – виновато мнётся. – У нас туса была. Ну, я взяла твою блузку. Новую, бежевую… Тебя не было, спросить я не могла.
Ага, телефон и мессенджеры внезапно отменили… Терпеть не могу эту дурацкую привычку обмениваться вещами. Никогда ни у кого ничего не прошу, но и своего не даю. И это – ещё одна причина недовольства соседок.
Видимо, на моём лице проступает “восторг”, потому что Лина сразу начинает тараторить:
- Я постираю и поглажу, ты даже не заметишь, что я её брала!