— Почему?
— А кто я такой, чтобы вмешиваться в жизнь человека, которого и видел-то всего пять минут? У тебя могла быть семья — муж, дети…
— Нет.
— Что — нет?
— Нет, Слава, у меня уже не было мужа. Он ушел. А мой ребенок… — я с трудом сглотнула подступивший к горлу комок, — умер. Когда ты остановил меня на дороге, у меня уже не было никого.
Он привлек меня к себе и стал покрывать поцелуями мой лоб, нос, щеки, ласково и огорченно шепча: «Наташенька, бедная моя девочка…» Его горячие губы спускались все ниже — к подбородку, шее, ямочке между ключицами, рука, проникнув в вырез халата, ласкала мою грудь. Мне вдруг захотелось, чтобы он накрыл меня своим телом, прижал к дивану… Мне хотелось ощутить его страсть и почувствовать себя желанной женщиной и, посопротивлявшись для приличия самую малость, отдаться на милость победителя.
У меня так давно не было этого с мужчиной.
Я почувствовала, что теряю над собой контроль. Нет, нет, Достман предупредил, что пока нельзя…
И я начала очень осторожно высвобождаться из его объятий.
— Нет, Слава, я же сказала… Пора спать, мне завтра рано вставать: надо еще успеть приготовить тебе поесть.
Я поднялась с дивана. Слава огорченно засопел.
— Спокойной ночи, — пожелала я и вышла.
13
Кажется, я вновь становилась женщиной.
Впервые за долгое время мой макияж занял куда больше пяти минут, не без труда отыскав среди своих вещей давно томившуюся без дела плойку, я сделала прическу, маникюр, сменила джинсы на импортный брючный костюм.
И в таком виде показалась утром перед только что проснувшимся Славой.
Увидев меня, он буквально обалдел.
— Я еще сплю… или это не ты?
Я не смогла скрыть довольной улыбки. Подошла к нему и потрепала по волосам.
— Не спишь, не спишь.
— Сядь, пожалуйста, — тихо попросил он.
Я аккуратно присела на краешек дивана и шутливо предупредила:
— Руками не трогать. И губами тоже. Времени наводить марафет заново у меня не будет.
Он не сводил с меня взгляда влюбленного мальчишки.
— Какая ты…
Боже мой, кто бы мог подумать, что два таких простых слова могут сделать женщину по-настоящему счастливой?!
— Совсем забыл сказать: вечером зайдут наши ребята, — произнес Слава, осторожно накрыв мою руку теплой ладонью. — Звонили вчера, когда ты ходила в магазин. Не возражаешь?
— Не говори глупостей, — я укоризненно посмотрела на него. — Приготовить им что-нибудь?
— Не надо, Наташа. Они же не наедаться сюда придут, а проведать меня. Хотели поискать мне сиделку, но я сказал, что у меня есть…
— Сиделка? — улыбнулась я.
— Нет. Женщина, которая будет заботиться обо мне лучше всякой сиделки.
— И что они сказали?
— Сказали, что я ловкач: не выходя из палаты сумел найти себе кого-то! А сегодня вечером увидят — кого!
Так вышло, что с сослуживцами Славы в больнице я не столкнулась ни разу. Но теперь знакомство было неизбежным. Не то чтобы мне этого очень уж хотелось, но я понимала, что рано или поздно это должно случиться.
Я взглянула на часы и поднялась с дивана.
— Мне пора, Слава. Позавтракаешь на кухне или принести сюда?
— Доковыляю, — он бросил взгляд на алюминиевые костыли, прислоненные к столу у изголовья дивана.
— Ну, тогда не скучай, — я поцеловала его в щеку. — Позвоню.
…Конечно, перемена во мне не осталась незамеченной ни для Любы, ни для шефа, ни даже для нашей бухгалтерши Зои Александровны, проводившей меня долгим недоверчивым взглядом.
— Я, между прочим, звонила тебе вчера вечером. Тебя не было дома, — объявила Люба, вопросительно посмотрев на меня.
«Не дождешься», — подумала я и согласно кивнула:
— Не было. Могла бы на мобильник. А что за срочность такая?
— Ты как-то говорила, что у тебя есть диск с курсом английского. Хотела попросить для своего оболтуса.
Ее сын Сева, насколько я помнила, учился в седьмом классе, и она часто жаловалась, что «инглиш» у него не идет совершенно.