– Гарри?
– Абсолютно верно.
– И как его фамилия?
– Это имеет значение?
– Я хочу знать!
Констанс пожала плечами.
– Гарри Далтон. Ну, доволен? Теперь он стал для тебя реальностью или еще нет? Что ты еще хочешь знать о нем? День, месяц и год рождения? Адрес? Номер страхового полиса?
– Ладно, – обреченно опустил голову Дориан. – Один ноль в твою пользу.
– Так ты мне поверил?
Он сумрачно кивнул, и, забрав поднос, вышел из спальни.
Констанс без сил рухнула на подушки. Теперь, когда она окончательно убедила Дориана, что шансов у него нет, ею овладела невыразимая тоска. Это было единственно возможное решение, и, тем не менее, мысль о том, что она никогда больше не увидит его, оказалась худшей из пыток, которые выпадали на ее долю. Этот человек снова стал частью ее существования, и после его ухода в душе Констанс неизбежно возникла бы ничем не заполненная пустота.
Она с трудом заставила себя выползти из кровати и спуститься по лестнице.
Дориан по-прежнему держался дружелюбно, чутко реагировал на каждое ее желание, но глаза его были совершенно пусты и мертвы. Он обращался с ней, как друг, а не как влюбленный. Он больше не флиртовал, не очаровывал ее многозначительными жестами или репликами и после ужина объявил, что намерен вернуться в гостиницу.
– Думаю, ты уже достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы тебя можно было оставить одну.
Констанс кивнула.
– Ты был очень любезен. – Это было вовсе не то, что она хотела сказать на самом деле.
– Всегда и всем готов прийти на помощь.
Всегда и всем? Готов любого встречного купать в ванной, раздевать, укладывать? Констанс была задета за живое. Впрочем, возможно, он просто пытался спрятать за этой фразой свою собственную боль и разочарование.
Равнодушно пожелав ей спокойной ночи и поцеловав в щечку на прощание, Дориан уехал, и в доме воцарилась мертвая тишина. Констанс все еще не могла свыкнуться с мыслью, что его больше нет рядом. Даже забравшись в постель, она по привычке прислушалась к звукам в соседней комнате.
Хорошо, что он не спал с ней, – тогда ей было бы еще тяжелее.
Дни тянулись один за другим, и Конртанс снова испытывала те же чувства, что и тогда, когда ушла от Дориана. Она понимала, что и тогда, и сейчас поступила правильно. У них не было будущего, и ей оставалось лишь снова загнать свою любовь к нему в самые дальние уголки сознания, наложить на свои чувства табу и попытаться жить дальше. А это было нелегко.
Когда раздавался звонок в дверь, сердце у нее так и прыгало от мысли, что это может быть он. Но всякий раз это оказывался кто-то другой.
Констанс старалась отвлечься работой и даже переговорила с Камиллой по поводу открытия еще одной торговой точки. Утром и вечером она ездила верхом до тех пор, пока чуть не падала от усталости, но душевная боль не отступала.
Когда спустя неделю вечером в очередной раз раздался звонок в дверь и Констанс, выглянув в окно, увидела силуэт высокого, широкоплечего мужчины, она с улыбкой бесконечного счастья на лице бросилась к дверям.
Улыбка мгновенно погасла, когда она поняла, что это не Дориан.
– Ты не рада меня видеть?
– Гарри? Извини, разумеется, рада. – Она снова улыбнулась и дружески протянула ему руку. – Заходи. Вот так сюрприз! Твои ученики в Малайзии оказались такими способными, что ты смог вернуться раньше времени?
Гарри поставил кейс прямо в дверном проеме и поинтересовался:
– Как насчет поцелуя? После этого я готов ответить на любые твои вопросы.
Он был выше и массивнее Дориана, и, тем не менее, казался очень мягким человеком. У него было круглое лицо и ласковые карие глаза. Когда он обнимал Констанс, она чувствовала себя в тепле, уюте и безопасности… Но, увы, он не мог подарить ей те ощущения, которые пробуждал Дориан. С ним она чувствовала себя не просто женщиной, а Женщиной с большой буквы. Она звенела от его прикосновений, как струна, и парила над землей, как вольный ветер.
Поцелуй Гарри, чуткий и дружеский, оставил ее спокойной, и Констанс вдруг поняла, что поступила мудро, не приняв его предложения. Что ж, если этот большой, сильный, чуткий человек пришел к ней за окончательным ответом, то его ждал жестокий удар.
– Чаю? – спросила она, мягко выскользнув из его объятий. – А может быть, пива?
Она не заметила, как по лицу Гарри проскользнула тень.
– Пива… И, если можно, я бы хотел попросить об одолжении. Мне нужно где-то переночевать. День был безумно длинный, перелет чертовски тяжелый, и я устал, как собака. Отели я терпеть не могу, а свой дом сдал на время командировки, поэтому…
– Никаких проблем! Разумеется ты можешь остаться.
Констанс всегда противилась его попыткам провести ночь в ее доме, но сегодня у нее не было причин отказать ему. Она провела Гарри в гостиную.
– Как тебе понравилось в Малайзии?
Блаженная улыбка, появившаяся на его лице, говорила сама за себя.
– Это чудесная страна, и люди такие приветливые, в особенности по отношению к англичанам. Я жил в двухэтажном доме на двоих с видом на море. Роскошь, и только!
– Ты думаешь задержаться там?
– Это зависит от тебя, Констанс.
Так вот почему он вернулся именно сейчас – за ответом! В его немногочисленных письмах – он не считал себя мастером эпистолярного жанра – не содержалось и намека на брак, и Констанс была искренне благодарна ему за это; но в конце каждого послания неизменно следовала приписка: «С любовью! Навеки твой Гарри».
– Но мы еще успеем об этом переговорить, – поспешил добавить он. – У меня куча времени.
Куча времени! Как это понимать?
– Как долго ты пробудешь в Англии? – чуть нахмурившись, спросила она.
– Неделю, – ответил он. – Меня вызвали по одному неотложному вопросу. Как только он разрешится, надо будет возвращаться обратно.
И он рассчитывал всю эту неделю провести у нее? Констанс не очень-то обрадовала такая перспектива.
Гарри съел сэндвич, выпил еще бокал пива и, украдкой зевнув, объявил, что не прочь лечь в постель. Констанс тоже устала, и они пошли на верх.
В свое время он помогал ей с перепланировкой дома и отлично знал, где какая комната расположена. Проходя мимо ее спальни, он чуть замедлил шаг и оглянулся. Констанс отрицательно качнула головой, бегло поцеловала его в щеку и сказала:
– Твоя спальня напротив. Спокойной ночи, Гарри! – И быстро проскользнула за дверь.
На этот раз, лежа в кровати, Констанс не прислушивалась к шуму в соседней спальне. Она ломала голову над тем, как сказать Гарри, что она не выйдет за него замуж, не обидев этого славного человека. И на сей раз дело было не только в том, что она не могла иметь детей. Дориан! Она так и не перестала его любить, и теперь уже точно знала, что никогда не разлюбит. С этим фактом приходилось смириться.
На следующее утро Гарри спустился к завтраку бледный, с синяками под глазами.
– Не знаю, когда вернусь, – сказал он, завязывая галстук и надевая пиджак, и тут же осторожно поинтересовался: – Ничего, что я остановился у тебя?
Констанс кивнула. Гарри уже вышел, как вдруг она спохватилась, что у него нет ключа, и бросилась вдогонку.
– Погоди, возьми это!
В следующее мгновение она оказалась в его сильных и ласковых объятиях.
– Мне так не хватало тебя, Констанс. Я…
Но тут во дворе кто-то громко хлопнул дверцей машины.
– Кто-то приехал, – сказал Гарри. – Мне лучше уйти. До встречи, милая!
Не веря своим глазам, она смотрела на Дориана, шагавшего к крыльцу. Мельком взглянув на Гарри, он решительно прошел в дом и, как только Констанс закрыла дверь, повернулся к ней, сверкая глазами.
– Ага, вернулся твой любовничек! Ну, и вид у вас, однако! В следующий раз рекомендую хоть немного спать.