– Я собираюсь регулярно появляться здесь и следить за ремонтом галереи. В конце концов, это же мое детище.
И тут же он заметил, как глаза ее потухли, а лицо застыло, превратившись в безжизненную маску.
Может, в порыве раскаяния подумал Дориан, мне не следовало мучить ее все это время? Лучше было оставить ее в покое и смириться с неизбежным? Но он не привык сдаваться без боя.
Ленч подошел к концу, и Констанс вздохнула с облегчением. Ей всегда было мучительно сложно маскировать свои истинные чувства, но она надеялась, что на это раз успешно справилась с задачей. Она так мастерски лгала, что сама начинала верить в то, о чем говорила Дориану.
К счастью, он больше не затрагивал тему ее отношений с Гарри. Неприятно было притворяться, будто тот значит для нее больше, чем это есть на самом деле, но что еще ей оставалось? Ее ложь давала эффект, и только это сейчас имело значение.
По пути домой Констанс так задумалась, что не сразу заметила, как Дориан проехал через Дэрби и двинулся дальше.
– Ты пропустил поворот к дому! – наконец опомнилась она, но он лишь улыбнулся.
– Я решил заехать в Линкольн. Погода отличная, можно взять лодку и покататься по реке.
– А тебе не пришло в голову спросить моего согласия?
– Я просто заранее знал, каким будет твой ответ, – честно признался Дориан, – и потому взял всю ответственность на себя.
Констанс не знала, радоваться ей или плакать. Разумеется, больше всего на свете ей хотелось быть с ним – и лучше всего, до конца жизни. Но это было невозможно.
Сейчас у нее не оставалось выбора, но по возвращении домой она решила дать ему понять, что это была их последняя встреча. Если даже появление Гарри не остановило его, придется искать другой выход из ситуации.
Они говорили обо всем и ни о чем. Дориан рассказал о том, как горд был, став настоящим архитектором, о неоценимой поддержке и советах, полученных от Брайана О'Рили, о самых успешных своих проектах. Он заинтриговал ее описанием своей лондонской квартиры, и Констанс даже стало грустно, оттого что она никогда не увидит ее.
– Энди сотворила с садом настоящее чудо, – продолжал Дориан. – Никогда еще деревья и цветы не выглядели такими роскошными. По-моему, это ее призвание, и я подумываю о том, чтобы предложить ей постоянное место садовника.
В ответ Констанс поведала ему о том, как открыла магазин в Шеффилде, как до смерти боялась обанкротиться в первые несколько недель…
– Мне начало казаться, что я взяла слишком резвый старт, что следовало просто открыть небольшую торговую точку в Дэрби, а затем уже пробовать счастья в Шеффилде.
– Но страхи твои оказались напрасными?
– Да, – кивнула она. – Сейчас я даже подумываю о том, чтобы создать целую сеть бутиков.
Констанс тут же одернула себя. Она вовсе не собиралась посвящать его в свои планы.
На лице Дориана появилось выражение заинтересованности.
– И где же они будут?
– Пока еще не решила. Нужно все просчитать, прежде чем выбирать место.
– Где-то в Шеффилде?
– Не думаю.
– Кстати, – встрепенулся он, – почему бы тебе не открыть бутик в Линкольне. Здесь очень живописно, на выходные приезжает куча народу, так что дела у тебя должны пойти хорошо. – Глаза его загорелись. – Кстати, мы прямо сейчас можем прикинуть, где лучше разместить твой будущий магазин.
– Не стоит, – холодно заметила Констанс, в чьи планы совершенно не входила его помощь.
– Тебе придется потратить на это уйму времени.
– Не думаю.
– Но ты уверена, что осилишь это дело?
– Да.
До Линкольна они добрались быстро, но куда больше времени ушло на то, чтобы найти свободное место для парковки. В городе было полно туристов, и им пришлось встать в очередь, чтобы покататься на лодках. Но зато они получили массу удовольствия. Констанс особенно понравилось самой грести.
Потом они гуляли по берегу реки и смотрели, как по газону носятся дети. Когда футбольный мяч упал к ногам Дориана, тот, как заправский полузащитник, отправил его обратно и через минуту уже включился в игру. А когда рядом с ним расплакалась маленькая девчушка, он вытер ей слезы и, взяв за руку, отправился разыскивать ее беспечную мамашу.
Было видно, что он легко ладит с детьми, и они в свою очередь с ходу влюбляются в него. Глядя на это, Констанс еще раз убедилась, что поступает правильно. Было бы преступлением обречь его на бездетность.
В маленьком кафе они взяли чай и ячменные лепешки с клубничным джемом. Констанс хотелось только одного – как можно скорее попасть домой, запереться на ключ и положить конец этой пытке.
Когда они только познакомились, Дориан был столь же настойчив, хотя, по большому счету, она никакого сопротивления не оказывала. Но сейчас ситуация изменилась. Констанс была вынуждена бороться с ним потому, что обстоятельства повернулись против их общего будущего. Она обретет душевный покой, только отделавшись от него раз и навсегда.
– Ты какая-то задумчивая, – сказал Дориан, когда они вышли из кафе.
Он не пытался прикоснуться к ней или поймать ее руку, но одного его присутствия было достаточно, чтобы Констанс испытывала волнение. От этого мужчины словно бы исходили невидимые волны, сигнализируя, что он пойдет до конца, чтобы добиться своего.
– О чем ты думаешь? – снова спросил Дориан.
– Да так, ни о чем конкретно, – сказала она.
– И обо мне тоже?
Констанс кивнула.
– И, судя по выражению лица, эти мысли тебя совсем не радуют?
– В конце концов, я здесь не по своей воле…
Дориан остановился и резко развернул ее лицом к себе.
– Это мир когда-то был нашим, Конни? Что же случилось? Что произошло с нами? – с отчаянием в голосе воскликнул он.
Помедлив, она взглянула в его глаза, опушенные густыми ресницами.
– Мы поженились слишком поспешно, так и не узнав как следует друг друга. И в этом заключалась наша ошибка. – Она сказала максимум того, что могла.
Дориан в отчаянии покачал головой.
– Ты была моей, а потом ушла, не оставив ничего, что напоминало бы о тебе. Ты хотя бы представляешь, что я должен был почувствовать тогда?
У Констанс учащенно забилось сердце.
– Я оставила тебе записку, – возразила она.
– Которая ничего не разъясняла, – сказал он резко. – «Не сложилось. Я ухожу», – так ты, кажется, написала? Это было хуже ада! – Но вряд ли хуже того, через который прошла я, подумала Констанс. – И я до сих пор не знаю, что толкнуло тебя на этот шаг, – не унимался Дориан.
– Ты ничего плохого не сделал, – сказала она тихо.
– Тогда в чем же дело, черт возьми?
Констанс качнула головой и молча двинулась вперед.
Дориан нагнал ее и снова рывком повернул ее к себе.
– Я не отступлю, пока не получу ответа, Конни!
Набрав в легкие побольше воздуха и зажмурившись на секунду, она выдохнула очередную ложь:
– Правда в том, что я разлюбила тебя, – если вообще любила когда-нибудь.
– Что значит «если»? – прохрипел он, задыхаясь.
– Наверное, я приняла за любовь обычную подростковую влюбленность. Ты ошеломил меня, не дал время оглядеться, прислушаться к себе.
– Чушь! – взорвался он. – Я тебе не верю!
– Тогда сам придумай объяснение, которое тебя устроит, – произнесла она.
– Рано или поздно ты все равно скажешь мне правду, – взорвался он. – Больше десяти лет я ломаю голову над этим проклятым вопросом. Я перебрал в уме все наши разговоры, все, что мы когда-либо вместе делали, но так и не нашел внятного ответа. Причина безусловно существует, но я никогда не поверю, что она заключается в том, что ты разлюбила меня.
– Ты не согласен с тем, что люди часто принимают физическое влечение за любовь? – скривив губы, поинтересовалась Констанс.