Воздух был напоен сладким ароматом жимолости. Жужжали пчелы, одинокий самолет чертил белую линию в необъятном небе. У Дориана мелькнула в голове шальная мысль, что он мог бы нанять самолет, чтобы написать на небе: «Конни, я люблю тебя!»
Солнце клонилось к закату. Констанс вышла к нему с бокалом шампанского в руке, и он несказанно обрадовался.
– Люблю это время дня! – задумчиво глядя вдаль, сказала она.
– И я тоже…
– У тебя, кажется, есть сад в Лондоне? – спросила Констанс.
– Да, на крыше дома. Сад-оранжерея.
– Как интересно! – восхитилась она. – А кто приглядывает за ним, пока ты здесь?
– Этого человека зовут Энди.
Андреа Кларк – а попросту Энди – ухаживала за садом добровольно. Она была влюблена в Дориана, но ни на что не претендовала. Он с самого начала дал понять этой милой женщине, что между ними возможны только дружеские отношения, не более того.
– Сказочный уголок, – сказал Дориан, обводя рукой аккуратно подстриженные газоны и пестрые клумбы. – Тебе кто-нибудь помогает заниматься садом?
Она отрицательно покачала головой.
– В основном я все делаю сама. Раньше у нас был садовник, но теперь я пользуюсь его услугами только тогда, когда нужно сделать тяжелую физическую работу. Мне нравится возиться в земле.
– Я помню время, когда ты не отличала один цветок от другого.
– Тогда мне это было неинтересно, – согласилась Констанс с улыбкой. – Меня больше привлекали дискотеки и общество подруг.
– А я лишил тебя всего этого, женившись на тебе, – сказал Дориан со вздохом. – У нас не оставалось денег на развлечения…
– Не ты один в этом виноват, – заметила Констанс. – В конце концов, я вышла за тебя добровольно, хотя плохо себе представляла, что такое семейная жизнь.
– Мы сами загнали себя в ловушку.
– Надо было послушаться совета родителей!
– Юным свойственно учиться на своих собственных ошибках, – усмехнулся Дориан. – Но если бы все повторилось снова, я бы сделал то же самое. Да, – увидев, что она нахмурилась, повторил он. – В отличие от тебя, я так и не нашел человека, которого смог бы полюбить.
– Что ты хочешь этим сказать? – прошептала она, стиснув побелевшими пальцами ножку бокала.
И тогда Дориан, махнув рукой на все предосторожности, заговорил:
– Я все еще люблю тебя и хотел бы начать все сначала. Я хочу жить с тобой одной семьей и иметь общих детей. Я мечтал об этом всю свою жизнь.
4
Хруст раздавленного стекла вывел Констанс из оцепенения. Опустив глаза, она увидела кровь на своих пальцах и осколки бокала у ног. Боли не было, только ноги почему-то ослабели.
– Конни, что ты наделала? – взвился Дориан, выхватил из кармана платок и обмотал им ее руку.
Он привел Констанс в дом и, смазав йодом порезанные пальцы, заклеил их лейкопластырем. Только удостоверившись, что все в порядке, он усадил ее на диван.
– Ну, – сказал он, – и что все это значит?
Констанс боялась, что заговорив, выдаст себя, но в то же время понимала, что вопросы рано или поздно последуют.
– Я не ожидала… – пробормотала она.
Черные брови Дориана взмыли вверх.
– Ты не веришь в то, что я по-прежнему люблю тебя?
В том-то и дело, что верю и к тому же прекрасно понимаю, чем это чревато, мысленно ответила Констанс. Как мне сейчас не хватает Гарри! Он бы сумел придумать что-нибудь, что оградило бы меня от притязаний Дориана.
– Десять лет – слишком большой срок, – скептически заметила она, – за это время многое изменилось.
Глаза Дориана блеснули, а в голосе прорезалось раздражение:
– Девять лет и семь месяцев, если быть точным. Ты, возможно, и изменилась, но я остался тем же. И я хочу… – Он осекся, потому что загремел дверной звонок. – Проклятье! Ты кого-то ждала? – спросил он, нахмурившись.
– Нет, – честно ответила Констанс, испытывая признательность к незваному гостю за то, что тот невольно прервал этот тягостный разговор. Но когда она торопливо распахнула дверь, радостное оживление разом сошло с ее лица. – Мама! Что ты здесь делаешь?
– Это что, новая форма приветствия? – спросила Бернис Картер, вплывая в дом. – Если тебе не терпится узнать причину моего визита, то она предельно проста – я пришла, чтобы вернуть тебе сережки, которые ты забыла у меня. На, держи, и не будь раззявой!
– Ага, понятно! Спасибо, мама!
Констанс смутилась. Такая заботливость была не в характере ее матери. Обычно она просто звонила и требовала, чтобы рассеянная дочь забрала свои побрякушки.
Впрочем, в данный момент Констанс куда больше беспокоила мысль о неизбежной встрече матери с Дорианом. Она хотела хотя бы немного подготовить миссис Картер к его появлению, но не успела этого сделать. Закрыв дверь и обернувшись, Бернис лицом к лицу столкнулась с бывшим зятем, который с доброжелательной улыбкой на лице протягивал ей руку.
– Бернис, как я рад!
Констанс не видела лица матери, но хорошо представляла себе его выражение.
– Ты! – в ярости закричала пожилая женщина, не замечая протянутой руки. – Что ты здесь делаешь? – Она даже не заметила, что повторила слова, которыми дочь встретила ее на пороге.
– Пришел в гости, – кротко сообщил Дориан, и глаза его насмешливо блеснули.
– Это я и сама вижу. Но зачем? – не сдавалась Бернис. – Ты давным-давно не имеешь к ней никакого отношения.
На миссис Картер был ярко-желтый костюм, который только подчеркивал ее пышную, с годами еще более расплывшуюся фигуру. Она красила седые волосы в фиолетовый цвет. Констанс давно уже отказалась от попыток уговорить мать одеваться скромнее, сообразуясь с возрастом.
– Насколько мне известно, закон не запрещает мужьям навещать бывших жен, – спокойно ответил Дориан и вопросительно взглянул на Констанс, как бы спрашивая, правильный ли тон он взял. – Я случайно оказался в Шеффилде и подумал…
– Ей следовало вышвырнуть тебя вон! – категорически заявила Бернис. – Ты не смеешь докучать моей дочери!
– Разве я докучал тебе, Конни? – пряча усмешку, обратился тот к Констанс.
Она вздрогнула и отрицательно покачала головой.
– Полагаю, мама, – вмешалась она, – я сама вправе решать, кого приглашать.
– Так ты сама пригласила его? – взвилась миссис Картер. – Как ты могла? После всего, что тебе пришлось пережить из-за этого типа?
Пока, Констанс судорожно придумывала, как перевести беседу в другое русло, снова заговорил Дориан:
– Полагаю, мы оба помним, сколько неприятностей доставил нам развод, но это было давно. Мы достаточно взрослые люди и не станем попрекать друг друга прошлым. Если честно, я не вижу причин, по которым мы не могли бы снова стать хорошими друзьями.
Констанс, мысленно аплодируя его дипломатическому такту, при последней фразе чуть не схватилась за голову. Понимая, что мать в порыве гнева может наболтать лишнего, она торопливо сказала:
– Ты, кажется, собирался уходить, Дориан? – Она понимала, что Бернис ни за что не покинет поле боя, считая, что таким образом признала бы свое поражение.
– Собирался уходить? – не понял он.
– Ну, да, конечно, – подтвердила она, умоляюще глядя на него.
Какое-то мгновение тот колебался, а потом кивнул в знак согласия.
– Ты права. – Он еще раз одарил бывшую тещу широкой подкупающей улыбкой и сказал: – Был рад снова увидеть вас, Бернис. Вы отлично выглядите. Увидимся!
– Надеюсь, что нет, – желчно парировала та. – Хотелось бы, чтобы моей дочери хватило здравого смысла в следующий раз выставить тебя за порог.
На лице Дориана заиграли желваки, но улыбка его осталась такой же широкой, как и раньше.