Бабушка заходит вместе с лечащим врачом и новыми костылями.
– Ну что, боец? Как чувствует себя пострадавшая конечность?
– Чувствует, уже хорошо.
– Раз шутишь, значит точно хорошо. Бабушка твоя сильно беспокоится и нашим костылям не доверяет. Привезла тебе другие. Твой допустимый маршрут пока тот же. До туалета и обратно. Увижу, что перегружаешься, заберу, будешь в "утку" ходить. Понял?
– Да понял я, понял. Лежу, – поднимаю руки вверх. Сдаюсь, ага!
– Вот и лежи. Еще дня три – четыре. Как обезболивающее до минимума сократим, разрешу тебе гулять до конца коридора и обратно. Но только после снимка.
Врач уходит к мужикам. Поздно он сегодня, обычно часов в десять обходит. Бабушка садится на стул возле кровати.
– Я тебе еду твою правильную привезла. – ставит пакет возле тумбочки.
– Спасибо. Ба, у меня просьба есть. Можешь кое-что сделать? – решаю сразу обговорить с ней главный вопрос.
– Начало разговора мне уже не нравится.
– Эльке надо помочь. Домой из школы будут звонить. Скорее всего тебе, как обычно. Подтверди уважительную причину ее пропуска сегодня.
– Та-а-ак. И что за причина? – строго смотрит на меня сложив на груди руки. Мелкий был, до жути боялся таких вот ее интонаций и взглядов. Сейчас уже не работает.
– У меня она была. Срочно надо было кое-что из дома привезти.
– И что же это такое срочное, что не могло подождать конца уроков?
– Ба, если бы я мог тебе об этом сказать, не просил бы ее. Не волнуйся. Ничего противозаконного. Ты сделаешь? Пожалуйста.
– Если ты пообещаешь мне слушаться врача. На тебя жалуются.
– Обещаю. Еще три – четыре дня постараюсь быть хорошим мальчиком. И ещё. Это важно, ба. Не говори Этель, что я просил.
– Хорошо, не скажу, – расслабляется, опускает руки на колени. – Но тебе все равно придется мне все объяснить. Ты меня понял?
– Угу.
Мне бы кто объяснил, было бы неплохо.
Бабушка рассказывает, что нового дома. Неинтересно, но из уважения к ней слушаю и даже иногда киваю. Провожаю ее и жду Макса. А пока его нет, думаю, как отсюда дотянуться до Платона и поставить его на место. Ничего дельного в голову не приходит, я все равно скатываюсь в мысли о сводной. Ее реакция на меня и мои совершенно невинные прикосновения не дает покоя. Есть в этом что-то очень цепляющее. Никак не отпускает.
Макс вваливается в палату без стука только ближе к пяти вечера. Жмет мне руку. Сгружает на пол и пинает под кровать спортивную сумку.
– Там гантели и еще какая-то фигня, я не смотрел. Твой тренер сказал, что завтра заедет к тебе сам, расскажет, что можно делать, что нельзя. Спортивного врача вашего нет сегодня. Так что сильно пока не налегай на инвентарь.
– Спасибо. Макс, что в лицее было сегодня? – молчу пока про то, что Эля была у меня.
– Ой, блин… – проводит пару раз ладонью по волосам. – Тебе не понравится.
– Рассказывай.
Авдеев оглядывается на моих соседей по палате, двигается ближе и полушепотом рассказывает про набирающий обороты конфликт Дашки и Эли. Столовая еще ладно, это детский сад, но то, что моя, теперь уже точно бывшая, девушка устроила сегодня, полный трындец! Волосы на руках встают дыбом. Как наяву представляю себе мокрую, растерянную Элю без поддержки, ужас и панику в ее красивых глазах.
– Фотку она еще никуда не выложила, – заканчивает Макс. – так что ждем сюрпризов в любой момент.
– Спасибо, что помог Эле, – жму ему руку.
– Считай, что я для тебя старался, – смеется друг.
– В смысле? – напрягаюсь.
– А то я не вижу, как ты ее глазами жрешь. Забирай, пока Калужский не осел на ее территории. Он уже задрал рядом пастись. Как искать только не пошел с нами? Вряд ли бы Платон стал ждать со мной в коридоре возле душевой.
– Забирай… – повторяю за ним. – Не знаю, Макс. Я не знаю! – бью кулаками в матрас. – Я не умею с такими, как она. Это в башке у меня все просто, а на деле, – усмехаюсь. – Элька от каждого прикосновения шарахается и сжимается как пружинка.
– Не торопись. Втягивай ее в свой мир постепенно. Я бы так и делал, наверное, попадись мне такая, от которой крышу сносит и сердце заходится в тахикардии. Но мое сердце пока совершенно спокойно.
– А как же новая подружка?