Глава 3
Этель
Вытираюсь, накидываю халатик, что успела закинуть в чемодан при экстренных сборах. Смотрю на себя в зеркало. Глаза красные. Можно списать на шампунь, если будут вопросы.
Выскочив босиком в коридор, замираю в шаге от двери Артема. Оттуда жесткими басами громко дубасит музыка. Скрываюсь в комнате, пока мы случайно не столкнулись с ним прямо здесь. Стены немного гасят громкость, но все равно не спасают от вибраций.
На стене дрожит дизайнерская картинка в стеклянной рамке. Косясь на нее, ищу, во что можно переодеться. Здесь явно непринято ходить по дому в халате и домашних тапочках. Мои привычные шорты со спортивным топом тоже не подойдут.
Выбираю узкие белые брючки, черную футболку без принтов с простым V-образным вырезом и свои единственные босоножки, плетеные без каблука. Фена у меня нет. Как могу, просушиваю волосы полотенцем, расчесываю, оставляю распущенными.
Наклоняюсь, чтобы убрать остальную одежду обратно в чемодан. Громкая музыка в соседней комнате не утихает. Рамка срывается со стены и летит на пол. Я не успеваю ее поймать. Ударившись о полку, она рассыпается на крупные осколки.
— Черт! — раздраженно швырнув в чемодан белый свитер, опускаюсь на колени, собираю осколки. — Ш-ш-ш… Ай… — жмурюсь от боли.
Из пореза между большим и указательным пальцем на левой руке начинает сочиться кровь. Она стекает прямо на мои белые брюки, образуя уродливые алые пятна.
Бросив стекла, выбегаю в ванную, глядя лишь себе под ноги, чтобы еще и полы чужого дома не заляпать. Врезаюсь со всей дури в твердое препятствие. Вижу перед собой сначала дорогие белые кроссовки, на которые тут же капает моя кровь. Затем светло-голубые джинсы, светлую футболку и наконец упираюсь в зло суженные серые глаза.
— Это были мои любимые кроссовки, — скрипит зубами парень. — Теперь придется выбросить.
— Вымыть не пробовал? — раздражаюсь в ответ.
Мне больно, а он беспокоится об обуви, но тут же неожиданно и нелогично стаскивает с себя футболку и сам зажимает ей мою рану.
— Идем, — вздыхает, — пока ты все здесь своей кровью не залила.
Заводит меня в ванную, открывает воду. Грубо дергает руку под струю. Открывает шкафчик над раковиной, достает бинт, перекись.
— Как ты умудрилась? — не глядя на меня обрабатывает порез.
— А это не я, — поднимаю на него взгляд. — Это ты. Точнее твоя музыка. Она была настолько громкой, что со смежной стены упала стеклянная рамка. Ну и вот. Результат ты видишь. Так что в порче твоих кроссовок виновата не только я.
Усмехаясь, заматывает мне руку. Сам вытирает с раковины розовые капли.
— Боже! Что случилось? — раздается из коридора.
— Ба, мы тут. Все нормально! — кричит Артем из ванной.
— Мы? — Она распахивает дверь и во все свои перепуганные глаза смотрит на нас: на меня с перебинтованной рукой, своего полуголого внука и его перепачканную в крови футболку, валяющуюся у нас под ногами. Бледнеет.
— Все хорошо, — парень подлетает к ней. — Просто порез. Рамка со стены упала. Ба, иди вниз. Я сам скажу, чтобы убрали в коридоре.
В этот момент Артем перестает казаться надменной безразличной сволочью. Только это ненадолго. Проводив бабушку, он возвращается к своему первоначальному образу. Довольно жестко говорит с домработницей и скрывается в своей спальне, громко хлопнув дверью.
Глава 4
Артем
Бросаю кроссовки замачиваться. Натягиваю чистую футболку и нехотя иду на этот чертов обед.
Девчонка в нашем доме всего полчаса, а уже умудрилась меня выбесить. Ну вот какого черта она кинулась собирать осколки руками? Совсем без мозгов! Красивая только, зараза! Это тоже бесит. И кроссовки жалко. Может еще отстираются.
Спускаюсь на первый этаж. В столовой уже все в сборе. Моя новоиспечённая мачеха воркует с отцом. Как бы не проблеваться от этого зрелища.
Бабушка, недовольно поджав губы, смотрит на меня.
— Что не так?! Могу уйти, — психанув, уже собираюсь сделать именно так.
— Сядь за стол, Артем, — вздыхает она. — А что не так, ты и сам прекрасно знаешь. Для того чтобы оказать девушке первую помощь, необязательно снимать футболку.
— Ну сорри, — пожимаю плечами. — Под рукой была только она! А ещё штаны. В следующий раз сниму их.
— Прекрати паясничать! И сядь уже, в конце концов, — отец отрывается от своей бабы и обращает внимание на меня. — Кому понадобилась первая помощь?