— Павел Андреевич занят, — щебечет она.
— Он всегда занят. Надолго? — киваю на дверь.
— Не знаю, — пожимает плечами. — Уже часа два заседают.
Сажусь на диван. Девушка приносит мне кофе.
Ровно в шесть звоню отцу, он сбрасывает. Звоню снова. Сбрасывает. Ладно…
Поднимаюсь с дивана, иду к двери. Секретарь снова нервно подскакивает со стула.
— Тихо, — прикладываю палец к губам.
Открываю двустворчатую дверь. Она с грохотом ударяется о стену отцовского кабинета. За столом сидят мужики в костюмах. Никого из них не знаю. Хотя нет, одного. Дашкин отец.
— Рабочий день закончился, — сообщаю всем, засунув руки в карманы черного худи.
— Выйди отсюда. Ты не видишь, у меня важное совещание! — лицо отца покрывается красными пятнами от возмущения.
— Опять важнее семьи? — усмехаюсь. Мужики деликатно отводят взгляды. — Я бы без тебя Этель из больницы забрал, но ее со мной не отпустят. Ты обещал, что мы поедем в шесть. Время, — смотрю на часы, — шесть пятнадцать.
— Артем, — скрипит зубами папочка, — еще десять минут, и мы закончим. Я помню про Этель. Можешь дождаться здесь. Тебе полезно понемногу вникать в семейный бизнес.
— Засек, — ставлю таймер, демонстрирую отцу стремительно бегущие цифры, прохожу к столу и сажусь на свободный стул.
Отец Дашки только усмехается моей наглости. А я просто прячу за ней злость. Демонстративно смотрю на часы и поднимаю взгляд на отца в тот момент, когда таймер останавливается, обозначая, что десять минут истекли.
— Все на сегодня. Спасибо, что нашли время и приехали. Эти вопросы сейчас важны, как никогда, — отец произносит заключительную речь. — Прошу прощения за поведение моего сына. Недостаток воспитания — мое упущение.
Все расходятся, кроме Дашкиного отца. Пока мой собирается, ее решает узнать про наши отношения с дочкой.
— Давно вас с Дашей вместе не видел. Вы расстались?
— Нет, — делаю честные глаза. — Задают много, да и нога у меня все еще болит, я особо никуда не хожу сейчас. Только вот в лицей разрешили вернуться. Я к вам заскочу на днях, если вы не против. Поговорить хочу.
— Я всегда рад сыну Северова в своем доме.
Ну да, конечно. Это ты просто не знаешь, зачем я обычно туда прихожу. Об этом, пожалуй, пока умолчу, хотя ткнуть его мордой в то, что воспитание хромает не только у меня, очень хочется.
— Приятно. Тогда обязательно заеду.
Пожимаем с ним руки, он прощается с отцом, уходит.
— Что это сейчас было? — хмурит брови папа.
— Стратегически выгодный ход. У меня же отец-бизнесмен, — издеваюсь, — я у него учусь.
— Что ты задумал опять, Артем?
— Ничего смертельного. Клянусь. Поехали уже.
— Ты поговорить хотел, — напоминает в лифте.
— Передумал, — играюсь в кармане запасными ключами от его машины, которые успел стянуть перед выездом из дома.
— Обиделся?
— Привык.
До больницы едем молча. Отец знает, что я не буду говорить, если не хочу. Я хотел сегодня, ему было некогда, и я передумал. Все, чего мне теперь хочется, это увидеть Элю, обнять ее и долго — долго целовать, пока не согласится выслушать.
Водитель останавливается у входа. Папа не торопится выходить.
— Тём… — вздыхает он.
— Давай просто заберем Этель, — открываю дверь, выхожу из машины, не дослушав, что он там еще говорит.
— Подожди, — догоняет отец. — Я не брошу Нику, но обещаю поговорить с ней.
— Не обещай. Все равно не сдержишь. Да и какой смысл с ней говорить? Ей не нужна дочь. И твой ребенок будет не нужен, если вдруг завтра у тебя не останется денег. Ты не видишь, папа?
— Это не так. У Ники тяжелая беременность, ей совсем нельзя нервничать. Она может потерять этого ребенка!
— Может так будет лучше? — жму плечами. — По крайней мере, его не бросят за ненадобностью или потому что будет некогда.
— Ты стал очень жестоким, сын, — качает головой отец.
— Возможно. Пойдем, нас заждалась Эля.
Глава 41
Этель
Лежать весь день оказалось просто невыносимым, и, наплевав на головную боль, ушибленную ногу в сочетании с температурой тридцать семь и три, доковыляла до окна, уперлась ладонями в подоконник и смотрю на улицу.
Из моей палаты окна выходят во двор клиники. Там аллея, скамейки. На одной из них курят и смеются молодые медсестры. Одна их них мне шепнула по секрету, что Артем был рано утром в больнице. Сводный очень переживал и поругался с отцом. Добился, чтобы ему разрешили заглянуть в палату.