Конечно, швеи поначалу сопротивлялись. Казалось, ни одна из них, за исключением Милли, не была готова перейти к такому труду. Ведь одно дело изготавливать одинаковые платья по выкройкам, ещё и на человека, довольно простые, а совсем другое – создавать красоту, придумывать, фантазировать. Однако оказалось, что не только Милли была склонна к фантазии и способна создавать какие-то необычные модели. Да и простой работы оказалось предостаточно, чтобы практически все нашли своё место в производстве.
Некоторые девушки даже стали работать с Иваром. Он сначала сопротивлялся, ворчал, что мастерство кукольников передавалось от отца к сыну, и особям женского пола нечего заниматься такими делами, но уговорить его было не так уж и сложно.
Так и не женившись, не имея сына, кукольник был рад хоть кому-то передать дело всей своей жизни. И потому, заметив упорство и талант в девушках, вызвавшихся ему помогать, он не стал отталкивать их помощь и действительно взялся их обучать.
И вот, я любовалась на ряды уже готовых коллекционных кукол, упакованных в коллекционные коробки.
И совершенно не знала, куда их девать.
…Попытки договориться с местными магазинами никакого толку не дали. Рене сразу сказал: нет никакого смысла связываться с теми, кому прежде поставляли кукол. Эти люди сотрудничали с Матильдой, и точно не ради того, чтобы получить в свои руки коллекцию красивых игрушек. Он связывался, впрочем, с ними сам, по крупицам собирая информацию и, может быть, пытаясь понять, что именно делалось в этом швейном цеху.
Тщетно.
Меня от этого расследования Рене отстранил так решительно, словно я могла только навредить. Можно было попытаться спорить, но я покорилась и отстранилась, понимая, что могу разве что разозлить его, но только не помочь.
Вместо этого связывалась со всеми, начиная от магазинов антиквариата и заканчивая теми, что реализовывали детские игрушки. Но ни одна из встреч не дала ни малейшего толку. Одни предлагали цену, которая даже не покрывала бы изготовление, другие просто считали это бесполезной идеей, третьи требовали эксклюзивные поставки, но я понимала, что такими договорами просто скую себя по рукам и ногам тяжелыми кандалами, а вместе с собой – и весь швейный цех.
И как выбраться из этого тупика?
Я пока не говорила своим сотрудницам, понимая, что расстрою и разочарую их, людей, доверившихся мне, но с каждым днём мой запал всё угасал и угасал. Кабинет был заставлен куклами, а мы всё ещё не придумали, как централизованно торговать ими. Даже заглядывавший Войчик, кажется, понял, что наш швейный цех угробят не его проверки, а моя глупая фантазия, в которую поверили все. Он ликовал, Рене – просто молчал, всё больше уходя в себя, и часто проводил часы в подвале, рассматривая энергонить и, кажется, пытаясь понять, куда ведет этот поток и как разрубить центральный узел дисбаланса.
В дверь постучали. Я устало взглянула на ряды коробок, уже почти скрывавших за собой окно, и промолвила:
- Открыто.
Наверное, это Тамила… Опять принесла какие-то документы на подпись. Сколько ещё цех просуществует в таком подвешенном состоянии? Ведь это сейчас лето, тепло, а есть мы можем то, что продуцирует, подпитываясь мелкими ссорами, скатерть-самобранка.
А потом? Потом станет холодно, одежда износится, отопления не будет, и окажется, что я просто оттянула неминуемое, а в итоге не смогла ничем помочь этим бедным людям.
Дверь приоткрылась. Вопреки моим ожиданиям, в кабинет заглянула не Тамила, а незнакомая мне молодая женщина. Она была весьма миловидна и показалась мне смутно знакомой, но я не могла вспомнить, где именно видела её прежде.
- Здравствуйте, - улыбнулась она. – А Рене где?
- Рене? – удивилась я. Ко мне в кабинет приходил по каким угодно причинам, но только не для того, чтобы найти Рене. Того если и искал кто, то разве что бесплотным призраком слоняющаяся по комнатам полупрозрачная Матильда, старавшаяся, впрочем, не показываться мне на глаза. – Он, наверное, в подвале, а… Что вам нужно? Я могу чем-то помочь?..
- Вы, наверное, Анна? – поинтересовалась незнакомка.
- Да, - я кивнула. – Мы знакомы?
- О, нет, но Рене много о вас рассказывал, - улыбнулась она, заходя в кабинет и прикрывая за собой дверь, а потом, прежде чем я успела заподозрить её в каких-либо любовных отношениях с мужчиной, которого очень хотела бы назвать своим, представилась: - Меня зовут Эдита, я сестра Рене… Красивые куклы, кстати.
- Эдита! – радостно воскликнула я, вскакивая на ноги.