Время безмолвия текло неприлично долго.
В конце концов, справившись с собой, Максимилиан спросил и мысленно выругался — вышло слишком глухо:
— Что ТЫ тут делаешь?
Он все еще оставался спиной к гостье. Маю без приглашения опустилась на пол, как любила, сотворив себе толстый пушистый коврик:
— Привет. Я вернулась. Жить пришла.
Макс побелел от ненависти. В ярости сжал пальцы в кулаки. Маю это не видела. Выпалил:
— Ты говорила, придешь, когда я успокоюсь? Считаешь, я уже достаточно безмятежен?
Маю пожала плечами.
— Нет, ты бесишься. Но я все равно думаю жить с тобой и не обрадуюсь жаловаться Правителям, что ты мне отказываешь.
Макс уже не мог справиться с чувствами. Прохрипел:
— Смеешь издеваться?
Высокий голос Маю наполнился изумлением:
— Нет. Я действительно все решила…
Максимилиан выдохнул. Логика Маю всегда отличалась странностью. Это было совершенно в ее духе. А он обязан был успокоиться немедленно.
— И в качестве кого ты планируешь здесь жить?
Маю поправила волосы:
— В качестве себя самой. Без рамок.
Макс все еще оставался ответственным за нее как наставник, сейчас это вызывало у него замешательство. Ему захотелось убежать из своего же дворца. Все прикинуть. Как следует обдумать. Так и не разворачиваясь к Маю, он бросил:
— Что ж, располагайся на свой вкус. Я живу один, советоваться о тебе мне не с кем. Правда, я уже скоро приглашу сюда «дочь», вы будете соседствовать.
Дальше он намеревался раствориться, где-то отсидеться, переварить случившееся…
Маю приказала — он не ослышался — именно велела:
— Просто обними меня.
Макс выдавил:
— Зачем?
Маю пояснила:
— Я же сказала, что хочу быть с тобой. И… ты все еще один, потому что меня любишь, и любые женщины тебе левые и лишние. Потому ты так со мной и разговариваешь — спиной.
Конечно, Маю сказала правду. Заноза, всаженная ее уходом, никак не выпадала. Рана гноилась. Отговорки приносили лишь пустоту.
Максимилиан съехидничал:
— Пройдем Церемонию?
Маю кивнула — знала, что Макс ее видит.
— Пройдем. Сделаем все, что ты скажешь.
Максимилиан, наконец, посмотрел прямо в ее зеленые глаза. Внутри него все пылало.
— Сучка.
— Ладно, — Маю резво поднялась, — потом меня обнимешь. Пойду обустраиваться. Тревожить тебя не стану. Приходи ко мне сам, когда захочешь.
Максимилиан будничным тоном полюбопытствовал:
— Почему ты передумала? Почему вернулась?
Маю смотрела в пол:
— Мне нужно было созреть. Я получила больше опыта, переосмыслила свои ценности. И поняла, что тебя я люблю.
Максимилиан недоверчиво улыбнулся:
— Люби. Знаешь, тут проходит конкурс, где призом мое внимание. Давай-ка ты тоже поучаствуешь на общих условиях, независимо от проживания? Если любишь меня, сможешь же? Будешь мне хорошей лошадкой, устроим крутые скачки…
Маю не стала ничего отвечать, с каменным лицом вышла из комнаты прямо через стену.
Максимилиан ужасно пожалел, что не обнял ее. Но вместо того, чтобы куда-то уйти, остался сидеть в доме и магически наблюдать: Маю реально отправилась гулять по его владениям, что-то прикидывать и переделывать под себя дом.
Глава 539. Самая сладкая в мирах
— Что же, она пришла к тебе?
Тамико, по привычке сканировавшая местоположение Маю и не слишком доверявшая настроениям, господствовавшим в стане Магнуса, немало удивилась, обнаружив, где Маю находится теперь.
Она сразу же решила обсудить это с Максимилианом.
— Пришла, — тот счастливо улыбнулся.
Тамико от волнения привстала на цыпочки:
— Иии какие у вас теперь отношения?
Макс еще шире расплылся в улыбке:
— Никому не говори. Только тебе скажу. Хорошо?
Тамико кивнула и почувствовала вдруг ощущения Макса — эйфоричного, купающегося в экстазе и предвкушении. Его переполняло счастье.
Тамико восхитилась:
— Ого… Круууто!
— Публике я пока ни слова… Всякое может быть… Опять…
Тамико ободряюще провела по его плечу:
— Ну да. Но мы будем думать о лучшем. Ты береги Маю, а мне пора, а то Лу вдруг глянет и заподозрит что… А еще все намекают, будто он ревнивый, а я ни в одном глазу не вижу. Пока!
Максимилиан все еще сиял, думая о своем:
— Пока!
Конечно, Максимилиан сразу велел уполномоченным распустить «конкурсанток». Маю чувствовала правду, играть перед ней циничную сволочь было бы глупо.