Пять часов спустя у меня были идеальные ногти, гладенькая кожа, легкие волны на волосах, вольной пташкой в клетке колотящееся сердце и пустой желудок.
Дома перехватила бутерброд с индейкой и выпила чашку кофе, хоть кусок не лез в горло на нервах.
На вечер выбрала светло-голубое летящее платье и к нему бежевые босоножки на высоком каблуке, купленные к не случившемуся случаю и ни разу так и не надетые. Они немного жали, но зато делали ноги бесконечными и добавляли двенадцать сантиметров роста. Хотя, Громов все равно будет выше...
Освежилась, накрасилась. Надела бежевое кружевное белье...
«…ты сейчас в хлопковых трусах. Придется это исправить, ведь я люблю кружева!»
Фыркнув, стянула с себя кружево и надела стандартный хлопковый комплект. Не то чтоб я собиралась показывать ему свое белье, но... Но!
В дверь позвонили ровно в восемь вечера. Не глядя в глазок, я открыла и уперлась взглядом в небольшой и изящный букет розовых пионов в смуглой руке. Нежные бутоны были закрыты, стебли стянуты розовой же атласной лентой. Красиво...
- Привет! Проходи, - посторонившись, подняла глаза на Власа.
Выражение его лица было жестким, взгляд - тяжелым, словно собирался не на свидание с женщиной, а на какие-то не очень приятные переговоры.
«На стрелку», - подсказало подсознание.
Но почти сразу серые глаза, скользнув по моему лицу и телу, полыхнули уже знакомым огнем. Когда на тебя так смотрят, это зажигает. Впрочем, я не могла бы сказать, чтоб кто-то из моих бывших умел смотреть… Так.
- Начало мне уже нравится, - переступив через порог, Влас протянул мне букет.
Наши пальцы соприкоснулись. Показалось, что я дотронулась к чистому огню. Он проник под кожу и вместе с кровью понесся по венам.
Влас нарочно немного задержал мою руку своей, глядя в глаза.
- Очень красивые.
- Значит не буду убивать флориста, ладно уж.
- Ха-ха. Будешь что-то?
- Буду, но не здесь.
Обещание. Жар по позвоночнику вниз.
- Ладно, тогда пойду поставлю цветы.
Цокая каблуками, я сбежала вглубь квартиры искать вазу. Как же неудобно... Может надеть все же босоножки плоской подошве? К платью они подойдут...
Ну уж нет. Если... Если мы будем вместе, то придется привыкнуть к каблукам. Женщины таких мужчин часто посещают места, где кроссовки неуместны.
Я горько усмехнулась.
Дура ты, Ева. Чему и кому веришь? Что себе придумываешь? Такими темпами ты вскоре очутишься у него в койке, а потом в отставке и в слезах. И винить, кроме себя, будет некого.
Поставив цветы в вазу в спальне, и на несколько секунд засунув в них нос, я подхватила телефон и вышла, стараясь идти грациознее.
Дурацкие босоножки.
Влас галантным жестом предложил мне опереться на его предплечье. Ладно. Маленький шажочек, еще один.
За дверью охрана. Чуть дальше слева лифт, но его все игнорируют. Три пролета вниз. Мамочки.
Но мы спустились без приключений. У парадной двери был полумрак. Окон нет, а лампочка как всегда не горела. По крайней мере в том, что умудрилась зацепиться каблуком неизвестно за что и налететь на Громова, я предпочла винить именно его. А вовсе не то, что, как девчонка, пялилась на Громовское предплечье-мощное, со жгутами вен и негустыми мягкими волосками, и позволяла голове уплывать от его близости.
Влас поймал меня за талию и придавил к себе.
- Не дразни, птичка, - пророкотал, касаясь твердыми и горячими губами уха.
Глава 10
Помог мне вернуть равновесие, а потом, обхватив за талию повел к машине. Мне не хотелось отстраняться даже несмотря на дикую жару.
В салоне было прохладно и тонко пахло дорогой кожей и освежителем. Спереди, как всегда, разместилось двое охранников, остальные заняли вторую машину. Влас сел рядом и непринужденно положил горячую ладонь мне на бедро.
Черные «гелики» резво выехали со двора. Власу позвонили. Он снова больше слушал и снова бросал отрывистые распоряжения. Наверное, разговоры так велись специально, чтоб у окружающих не было ни малейшей возможности услышать лишнее.