- Влас?
- Здесь останься, а я должен уехать, - бешено сверкая глазами, отрывисто бросил он.
- Что случилось?
Но он, не отвечая, пролетел мимо меня. Вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.
Так.
Направилась следом. Кутаясь в рубашку, поднялась наверх, в спальню. Дверь открыта, дверь гардеробной тоже. Зайдя я увидела, как Влас сует пистолет за пояс джинсов и прикрывает его джемпером.
Не считая полигона, оружие я у него видела впервые. У охраны пистолеты были, но это как-то само-собой разумелось. Какая охрана без стволов?
- Влас, что случилось? Куда ты?
Я приблизилась, а он обернулся так резко, что я невольно отшатнулась. Оскалился, сверкая злым взглядом.
- Не твое дело, - рявкнул он. - Я сам разберусь. Здесь сиди и жди, пока вернусь.
И, набросив на себя кожанку, просто ушел. Какое-то время я слепо смотрела в проем двери, в котором исчезла обтянутая черной кожей широченная спина. Грубые, сказанные с пренебрежением слова все еще звучали в ушах, обида жгла где-то внутри. Злые слезы наворачивались на глаза.
Ах, вот так ты со мной, да, Влас? Не мое дело?! Отлично! Пусть тебя Каролина сидит и молча ждет по приказу!
Спустившись вниз, быстро скинула на пол его рубашку, надела плащ прямо на голое тело, сунула босые ноги в ботинки. Набросила на плечо сумку и скрутила растрепанные волосы в пучок. Перед зеркалом кое-как стерла с лица потекшую тушь и подводку. Выудила из сумки телефон и набрала номер такси. Когда пришло сообщение о прибытии, вышла в дождливую ночь. Холод тотчас же словно под кожу забрался. Я поежилась, но решительно сошла со ступенек.
- Ева, вернитесь в дом, пожалуйста! - мощная фигура охранника преградила путь.
- Нет, я уезжаю!
- Влас запретил покидать дом!
- Влас мне не может ничего запретить, понятно? Дайте пройти!
- Ева…
Тяжелая рука дернулась, чтоб удержать, но зависла в воздухе. Выразительно посмотрев на мужчину, я обошла его и направилась к калитке. Села на заднее сиденье такси. Водитель украдкой поглядывал на меня всю дорогу.
Растрепанная девица с потекшим макияжем и надетыми на босу ногу ботинками, покидающая среди ночи богатый дом, производит однозначное впечатление, но мне было все равно, что он про меня думает.
«Ты просто с ним спишь».
Сердце сжималось от боли. Все вокруг расплывалось перед глазами из-за слез. Но рыдать я позволила себе только дома, в ванной.
Злые слезы обжигали щеки, тело тряслось от рыданий. И, самое главное, винить в случившемся мне было некого, кроме себя самой.
Глава 25
Сны какие-то размытые и тревожные. Бег, страх, зашкаливающий пульс. Что-то с визгом и грохотом обрушилось где-то позади меня.
С визгом. С грохотом. Обрушилось.
Вздрогнув, я проснулась. Голова тяжелая от слез, веки-щелочки. А грохот-это никакой не сон, как и визг. Кто-то звонил, ломился ко мне в дверь.
Я сползла с кровати, надела халат и пошла на звук. Включила свет в прихожей и только тогда осознала, как глупо поступила, что не набрала сразу полицию, и содрогнулась от страха. Что, если там за дверью…
- Ева, мать твою, открывай! - донеслось до меня. - Или выломаю долбанную дверь.
Влас!
Я отперла замок, и мужчина буквально налетел на меня и захлопнул дверь так, что со стены посыпалась штукатурка. Мокрые от дождя волосы взъерошены, на бледном от ярости лице звериный оскал. Из-под бровей горели бешеным огнем серые глаза.
- Я тебе что сказал? - заревел он. - Дома сидеть и ждать!
- А ты кто такой, чтоб приказывать мне, а? - истерично завопила, обдирая горло. - Каролинам своим приказывай, им говори, что их дело, а что нет, их игнорируй! А меня не смей, понял?!
И, рыдая, замолотила сжатыми кулаками по его плечам, груди, лицу. Руки словно о стенку ударялись, становилось больно, и от этого я рыдала еще сильнее. А Влас просто нагнулся и, схватив меня за бедра, поднял, забросил себе на плечо и куда-то потащил. Кровь прилила к голове, дыхание сперло из-за того, что мощное плечо давило на грудную клетку.
- Пусти! Пусти-и-и! Сейчас же! - завизжала, извиваясь.
Он вскоре отпустил, точнее отшвырнул на кровать. Навалился сверху, сгреб обе мои руки ледяной пятерней и заломил над головой. Дождевая вода с его кожанки вмиг пропитала тонкую ткань моего халата, и кожа покрылась мурашками от холода.