В какой-то момент Громов так, словно это само собой разумеется, протянул руку и стер шоколадную пасту с уголка моего рта. Теплая, слегка шершавая подушечка большого пальца смяла нижнюю губу.
Наши взгляды пересеклись, погрузились друг в друга. Огонь, пылающий в его потемневшем возбужденном взоре, обжег, и я почувствовала, как кровь бросается к лицу.
Отняв руку, облизал палец. Медленно, словно смакуя оставшийся на нем вкус моих губ. Это слишком похоже на поцелуй.
Я судорожно схватила ртом воздух пару раз.
Взяв обеими руками стаканчик с кофе, медленно сделала глоток, прячась за ним. Но не только не ощутила вкуса напитка, но и умудрилась поперхнуться.
Закрыв рот рукой, я изо всех сил постаралась не раскаркаться, как ворона.
- Мама не учила, что, когда я ем..., - Громов забрал из моих рук стаканчик, пока я не облилась.
- Я молчала, - выдавила, умудрившись справиться с приступом.
- Нет, ты собиралась выдать очередную необдуманную дерзость.
- Об этом тоже написано в моем досье? - он усмехнулся. - Послушайте, Влас Тимурович, вы же бизнесмен, занятой человек. Неужели вам сейчас не нужно... Подписывать бумаги, посещать встречи, делать инвестиции или что там обычно делают целыми днями такие, как вы? Не боитесь бездействием упустить очередной миллион?
- Я вообще ничего не боюсь, птичка, - медленно проговорил мужчина. - Миллионом больше, миллионом меньше. У меня ночной клуб, компания-перевозчик, семейный оружейный бизнес и еще пара инвестиций по мелочи...
- Отличная презентация, Влас Тимурович. Вы прямо образец для подражания, - перебила его. - Но увы, так успешны далеко не все смертные. И им нужно работать от заката до рассвета. Потому, извините...
- Но ведь это не обязательно, - Громов склонился ниже, так, что между нашими лицами осталось лишь несколько сантиметров, и меня окутал его запах. - У тебя будет своя хата, нормальная тачка, деньгами не обижу. Все, что нужно-это твое «да».
- Нет.
Выйдя из-за стола, я направилась к двери. Меня потряхивало от обиды, слезы жгли глаза.
- Да ла-адно, птичка. Расскажи давай, что тебе не нужны деньги, - сардонически ухмыльнувшись, Громов схватился за мое предплечье и развернул к себе.
Взяв двумя пальцами широкую ладонь, я сняла ее с себя так, словно она какое-то мерзкое насекомое.
- Нужны. Они, Влас Тимурович, всем нужны. Но вот не все готовы за них продаваться. Понимаю, учитывая ваше окружение, слышать это странно...
- Я улучшаю твою жизнь, а ты греешь мне койку. Договор. Удобно и честно. Без всех этих надуманных драм, - скривился он.
Я медленно растянула подрагивающие губы в улыбке, надеясь, что та вышла презрительной, а не нервной и обиженной. Мужчина неотрывно следил за ними взглядом. Таким, что казалось, будто он прикасается…
- А я ни с кем не сплю без «всех этих надуманных драм». Вообще. Никогда. Понимаете? Потому не тратьте напрасно свое драгоценное время, Влас Тимурович.
Открыла дверь и указала ему на нее.
- Уходите! И забудьте ко мне дорогу. Вы мне противны!
А он одним шагом преодолев разделяющее нас расстояние, с грохотом захлопнул дверь и вжал меня в стену рядом с ней своим твердым и горячим телом так, что воздух вырвался из легких с тихим вскриком. Стиснув длинными пальцами шею и подбородок, буквально набросился на губы.
Раздвинул их языком и с напором толкнулся внутрь. Я уперлась ладонями в широкие плечи, но он словно этого и не почувствовал. Жадно, алчно пожирая мой рот, касался каждого сантиметра внутри. Горячая ладонь на горле обжигала нежную кожу. Мне не хватало воздуха, но это не из-за давления мужских пальцев. Он не душил, просто крепко держал, чтоб не двигалась...
Неистовый голод, которым было пропитано каждое движение языка у меня во рту, каждое прикосновение к моему телу растопыренных пальцев пугали и в то же время распаляли. Против воли распаляли меня.
- Противен, да? - рыкнул, оторвавшись от губ.
- Вот это, - я обхватила ладонями лицо мужчины, и он со свистом втянул воздух сквозь зубы. Провела вниз по мощной шее к груди, - просто оболочка. Красивая, умелая, но всего лишь оболочка. И она привлекает. А то, что внутри, мне омерзительно.
Грозовой взгляд опасно полыхал злобой. Она была в каждой черточке оскалившегося лица. И это страшно. Жутко. По-настоящему. Все тело пробрала дрожь.
Невольно вспомнился синяк на лице у сестры.
Этот сможет?
Но, похоже, что нет. Громов убрал руку с шеи, отступил на шаг.
- Ну, дело твое. Пока, птичка.
А потом просто ушел, очень тихо затворив за собою дверь. На ослабевших ногах я добрела до стола, упала в кресло. Взгляд наткнулся на стаканчик с остатками кофе и тарелку из-под пирожного.