Отметив и, похоже, ощутив на вкус мои эмоции, направившийся к двери Рю рассмеялся и покачал головой. То ли над собой, то ли надо мной, уже не важно. Главное, я почувствовала тепло в груди, собственный муж пришелся мне по душе. Может все не так уж плохо?
Глава 14
Глядя в окно на серое облачное небо, я без аппетита ковырялась в тарелке, хотя принесенные мне на завтрак блюда были выше всяческих похвал. И причина моего уныния не вчерашний неудачный поход в театр или кошмарное посещение ресторана. Просто меня одолела усталость, неопределенность, постоянное чувство опасности и море чужих негативных эмоций. Лежа в теплой кровати, я неожиданно подумала, что эта комната не моя, постель чужая, дома у меня нет. Даже вернуться в Солкат нельзя. Он тоже теперь чужой.
Не мой мир! Не мое тело! Не мой дом! Без семьи! Больше никем не любимая и не любящая!
Эх, заплакать бы от жалости и безысходности, но Вика Шапокляк даже плакать толком не умеет, только и способна, что пустить злую слезу. А Катрию Фолкзан за слезы суровая мама прибила бы. Вот и сидела я, со всех сторон несчастная, одинокая, неспособная хотя бы со слезами выпустить из груди режущую боль и тоску.
При этом опять во дворце, нарядов и благ хоть завались, кормят вкусно, еще и муж повелитель. Которого не выбирала. А у меня с детства жесточайшая потребность контролировать все происходящее в своей жизни. Контролировать, планировать далеко наперед и тщательно, пункт за пунктом, реализовывать. Только тогда я чувствовала себя уверенно, спокойно и в безопасности. Из-за чего, собственно, юриспруденцию выбрала своей профессией.
А вот последствия похода к Анхелле просчитать не смогла. Думала, та Женькина блажь обойдется нам лишь в пять тысяч. Потратимся, ничего страшного, заработаем еще, зато подруга довольна будет. И все, теперь у меня нет семьи – моих девчонок, нет дома, нет любимой профессии. Позади несколько жутких месяцев сплошной импровизации, а впереди сплошной туман и неопределенность. И муж с одному ему известными намерениями в отношении меня.
– Как же я устала… – выдохнула я опустошенно.
– Отчего, идеальная моя? – Я даже подпрыгнула от неожиданности, совершенно не ожидала услышать низкий бас мужа.
Схватившись за сердце, прокашлялась, затем убийственным взглядом посмотрела на подошедшего к столу Рю.
– Приличные люди стучатся, прежде чем войти в комнату! – рыкнула я.
– Я – каэр, еще и муж, мне можно без приличий, – отмахнулся он.
О, Рю принес большую стеклянную прозрачную чашу с водой с несколькими камнями разных размеров.
– Это что? – спросила я.
– Мой тебе подарок! – улыбнулся Рю.
– Тазик с камнями? – скептично глянула на него.
– Питомец, – очень серьезно сказал он, заметно наслаждаясь моим непониманием и удивлением.
И осторожно коснулся самого верхнего остроконечного камешка. Я ощутила всплеск магии и охнула, завороженно уставившись на раскрывшийся милый цветок-кувшинку, только что бывший корявым и необтесанным камнем.
– Божечки, какой он красивы-ый! – восхитилась я.
Самое удивительное, что словно на волну моего умиления кувшинка повернулась в мою сторону и затем ее лепестки из нежно-розовых стали лилово-сиреневыми.
– Это дивии. Магические создания, питаются влагой и энергией хозяина. Я создал их для тебя, – хрипло пояснил Рю.
Оторвавшись от созерцания дивий, я посмотрела на Рю, оказалось, он тоже любовался, но не цветком, а мной. И замерла, нечаянно поймав скрываемые от меня чувства на донышке потемневших зеленых глаз, в глубине его души. Еще в его взгляде тлел знакомый темный голод, смешанный с нежностью, жаждой обладания и странного умиления.
Пару раз моргнув, каэр мгновенно прикрылся привычной снисходительной усмешкой. Только я уже все увидела, осознала, что ушлый темный, похоже, на крючке второго уровня привязки. Когда во всю расцветает чувство собственничества, когда «свое» охраняют от других, когда появляется желание позаботиться о предмете своей привязки, чем-нибудь одарить.
Однако, странное дело, меня это не напугало, не напрягло, а приятно согрело.
Во-первых, кроме Маши и Женьки мне ни разу в жизни не дарили подарки, тем более мужчины. И на свидания не приглашали. Рю стал первым. И целоваться никто не лез. И опять Рю оказался первым… нет, единственным, как вчера заметил. Питомцев у меня никогда-никогда не было. И все эти во-вторых и в-третьих, опять же не прогнозируемо, что-то со мной сделали.
Я буквально заставила себя поблагодарить:
– Спасибо, Рю, она… или он, прекрасны! Мне… мне приятно. Очень.
– А поцелуй взамен? – хитренько усмехнулся Рю.