– Готов, Аркаша. Хоть навсегда. И перестань уже лебезить! Я согласился участвовать. С завтрашнего дня – правильно питание и ежедневные тренировки.
– А вот это правильно. Заканчивай полуночные посиделки. И вам, Яков Львович не помешает режим.
– Отвали, пентюх, – огрызается Кауфман.
Иностранец… Почему-то, мне думается, что ее ухажер из клиники… И я лечу в Германию. Снова совпадение?
Глава 25.
Глава 25.
Люба.
– Ох, Санька… Даже не знаю… Элеонора Борисовна меня ведь сначала уволила. Откуда в ней взялось запоздалое благородство? Почему она предлагает это мне, а не тренеру сборной? Я не вхожу в нее! Я вообще у нее не работаю, – дую губы, энергично размешивая в чашке чая сахар.
Мне срочно понадобилось выговориться. Сначала я поехала к маме. Купила пирожные и заявилась в гости без звонка… Хотела сделать сюрприз. Как оказалось, зря… Она впустила меня, предупредив с порога, что у них с сестренкой репетиция перед прослушиванием. И мои проблемы – ничтожные и неважные – могут подождать. Вернее, не могут, они совершенно точно подождут, без исключения. Далее мама заметила, что выгляжу я хорошо и «раз зрение вернулось, беспомощной уже не являюсь». То есть могу засунуть свои невысказанные слова поглубже, проглотить их, даже подавиться ими, а родным не мешать. Я лишь спросила Лику, как ее здоровье. И все… Вышла из коридора, подхватив сумку с пуфа. Пирожные оставила в прихожей…Плюхнулась на переднее сидение машины и долго-долго сидела, опустив голову на руль… Почему так больно? Почему во всем мире нет ни одного человека, кому я буду нужна? Именно я, со всеми своими тараканами, целями, недостатками, преимуществами… Со всеми потрохами…
Может, Клаус Шульц такой? Именно тот самый, кто ценит меня без условий…
– Любаш, рассказывай. В тебе столько всего… Затаенного. К матери небось опять ездила? И снова убежала, – вздыхает Сашка, отламывая вилкой кусок от пирожного.
Воздух вибрирует от гула голосов, звона посуды и выкриков аниматора. Наверное, кафе торгового центра – не самое лучшее место для задушевных бесед, но… Саньке понадобились вещи для сынишки, а мне не помешает обновить гардероб перед поездкой в Германию, если я все-таки соглашусь ехать. Интуиция подсказывает, что приглашение поддержать российских спортсменов на чемпионате в Мюнхене я получила, благодаря Филинову.
– Без ста грамм не разберешься, Сань. Все очень сложно… Я не перестаю думать о Мише, усилием воли заставляю себя забыть о нем… Он ведь предатель, Саш. Как ловко все провернул с Олежеком, я диву даюсь.
– Это не он предатель, Люба! – выпаливает Санька. – Он поступил плохо, я его не оправдываю. Но ему удалось легко показать натуру Олежека, понимаешь? Это он предатель и изменщик. И я уверена, что Миша не хотел причинить тебе вреда.
– Не хотел… Мне сложно поверить. И ему, наверное, тоже… Я такую боль испытываю, когда его вижу. Ладно…
– Ну говори, подруга. Доктор Шульц тебя не впечатлил? Столько времени прошло, а ты…
– А я не воспринимаю его, как близкого человека. И дело не в моей травме, недоверии… Дело в нем. У нас разное суждение о жизни, разные ценности. Воспитание, опять же… Я с ранних лет привыкла к самостоятельности, а он до сих пор все согласовывает с родителями. А мужику тридцать пять!
– О боже, – закатывает Санька глаза. – Только маменькиных сыночков тебе не хватает. Не надо, Люб. Второго Олежека ты не вынесешь.
– Он предлагает встретиться. Ты понимаешь, что это значит? – стыдливо опускаю глаза.
Тяну молочный коктейль через трубочку, замечая среди толпы Элеонору Борисовну. Неудивительно, что она здесь – здание Федерации находится через дорогу.
– Тебя никто не заставляет с ним спать, Люб. Если ты не захочешь.
Черт… Меня подмывает подойти к Борисовне… Вцепиться в нее и требовать правду. Может, это судьба? Ее появление здесь, мои сомнения насчет поездки…
– Сань, я отойду на минутку. Борисовна тут.
– Люб, не глупи. Ты будешь у нее требовать признание? Думаешь, она скажет? Наверняка Миша запретил ей это делать. Люб, лучше не надо…
– Пойду, Сань. Ничего мне больше не нужно от Филинова, никаких подачек.
Санька качает головой, а я решительно направляюсь к торговому павильону с платками и косынками. Знаю, что Элеонора питает слабость к подобным аксессуарам. Она не замечает меня – улыбается продавцу и трогает нежно-голубой шёлковый платок, висящий на пластиковом кольце.
– Добрый вечер, Элеонора Борисовна. Нравится платок? – выпаливаю, едва сдерживая волнение. Оно мечется в душе, как запертая в клетке птичка.
– Люба? Рада тебя видеть. Ну что ты решила, детка? Заверните мне платок, милая, – отвлекается на консультанта.
– Скажите честно – это Михаил Филинов подговорил вас? Я не вижу другой причины… Почему вы предлагаете участие мне, а не вашему новому тренеру? Сколько он вам заплатил? – срываюсь на крик.
– Что ты себе позволяешь, Любимая? – шипит Борисовна, сжимая мой локоть в тисках своих напряженных пальцев. – Давай отойдем. С чего ты решила? Ты можешь прямо меня спросить, а не скандалить.
– Я спрашиваю…
– Ты обвиняешь, Люб. Выдумываешь всякую чепуху. Тренер сборной лежит на сохранении. Она долго не могла забеременеть. И вот, получилось… Вот и вся причина. Меня попросили помочь. А что я скажу? Извините, мол, в Федерации спортивных и бальных танцев нет тренера? Я верю в тебя, Люб. Это хорошо, что ты открыла собственную студию. Так ты вырастешь еще больше, усовершенствуешь навык. И Филинов ни при чем…
– Простите меня… Просто… У нас сейчас сложные отношения, – опускаю взгляд, выбирая в качестве объекта наблюдения носки собственных ботинок.
– Да? Хм... Я думала, он сошелся с бывшей женой.
– Что?
– Ему не до тебя, Люб. Поверь. У бывшей жены Миши погиб второй муж… Ее сынишка остался сиротой. Она вернулась из военного городка, где проживала, в Питер. Я часто их вижу вместе. Миша расцвел… Ходят слухи, что таинственный соперник Арсения Зверева – наш Миша… Только тссс… На плакатах его зовут Мистер Х. Имя держат в тайне. И жена его хочет восстановить отношения. Она, кстати, красавица. А мальчик, он…
– До свидания, Элеонора Борисовна. Мне эти подробности не нужны. Передайте организаторам, что я согласна ехать.
– Чирлидинг, Любаш. От вас требуется поддержать наших спортсменов. Список пришли мне на почту, Федерация оплатит вам перелет.
– Спасибо, – выдавливаю я и разворачиваюсь, спешно возвращаясь к столику…
Глава 26.
Глава 26.
Михаил.
– Береги себя, Мишаня, – воркует Кристина, легко целуя меня в щеку. – Еще месяц в таком духе, и от тебя останутся одни глаза. И рост, пожалуй.
– Ага, злые и черные, Кристин. Спасибо, что проводила.
Настроение поганое. Но Аркаша мной вполне доволен. Он по сто раз на дню повторяет, что злость – двигатель прогресса. У меня сбиты костяшки пальцев, а мышцы напряжены, как тугие канаты. Все, что я делал весь месяц – пахал на ринге… Бил невидимого противника и реального, если кто-то осмеливался вступить со мной в схватку.
Я уехал из города в область. Отказался тренироваться в немецком лагере, посчитав свою манеру биться тайной. Любой мало-мальский эксперт увидит мои слабые стороны. Поймет, какую тактику выбрать противнику, научит его управлять мной – огромной махиной из мяса и злости на весь мир… Никогда еще я так не желал вступить в бой. И Люба здесь ни при чем… Она одна из причин. Да нихуя не одна – она единственная причина, кому я вру?! Не могу ее забыть, как ни стараюсь… Я даже Кристину собирался трахнуть. Она была не против… Приехала с сыном в Питер и первым делом приперлась ко мне в клуб. Я хотел прогнать, но опустил взгляд, увидев растерянное лицо мальца… Не смог. Позволил им ненадолго вернуться в мою жизнь… Она хотела навсегда. Готова была сделать для меня все. Плакала, умоляла простить, но я же не прощаю предательства? Не могу. Сам же твердил Любе об этом. Но почему ее я готов прощать каждый день, а Кристину нет? Что со мной такое? С моим сердцем, переставшим слушаться?