Распахиваю дверь, встречаясь взглядом с Филиновым.
– Миша? А ты…
– А ты кого ждала, любимая? – шепчет он, ступая в глубь моего номера.
На полу валяются пакеты с вещами, на столике возле окна хаотично лежат баночки и флаконы с косметикой.
– Господи, Миша… Тебе лучше? Я…
– Не могу больше там валяться, Любашка, – сглатывает он, прижимая меня к груди. – Я сбежал.
Господи, как я хотела увидеть его лицо именно в тот момент, когда он меня обнимает. Посмотреть в пылающие страстью глаза, почувствовать дрожь его нетерпеливых пальцев и заполошное дыхание, щекочущее виски…
И теперь желание сбылось. Сбывается прямо сейчас. Я молча вешаю на дверную ручку табличку «не беспокоить» и рывком стаскиваю с него куртку. Она бесшумно падает к нашим ногам… Миша гладит мои плечи, но не торопится. Смотрит. Пожирает мой взгляд. Впитывает его, как сухая, потрескавшаяся земля. В нем на удивление много терпения, а во мне его сейчас нет ни капельки…
– Миша… Любимый мой…
– Погоди, Любаш. Мы же никуда не торопимся?
– Торопимся, Филинов. Еще как… Я…
– Погоди, родная… Я хочу смаковать свое мясо на костре – сочное, нежное и очень дорогое. Мраморная говядина – как тебе сравнение?
– Это…хм… я?
– Да, ты. Деликатес, ради которого я готов забыть о варениках. И никогда больше не вспоминать о них.
– Ты мастер сравнения, Миш. Ты не пробовал писать книги? Отлично бы вышло…
– Когда я говорил «не торопимся», не имел в виду бесконечную болтовню, – улыбается он, подхватывая края моего свитера.
Пальцы покалывает от нетерпения и восторга. Мне хочется визжать, пищать и смеяться одновременно. Завалиться с ним в постель и не вылезать оттуда неделю. Нет, две!
Миша снимает с меня одежду. Неторопливо, изящно. Спускает лямки бюстгальтера, обнажая ноющие от желания груди. Утробно стонет, припадая к ней ртом. Захватывает в плен своих губ один сосок, потом другой… Мне не нужны никакие ласки. Только он… Даже оргазм не нужен – только лишь чувствовать его внутри себя – моего, родного, желанного…
– Я тебя так сильно люблю, Люб.
Он опускается на колени и тянет резинку моих спортивных штанов. Раздевает меня полностью, подхватывает на руки и несет в кровать. На ней тоже полно моей одежды, но Филинов ловко от нее избавляется, отправляя в нокаут – на пол и стоящий поблизости диванчик. Приподнимается, чтобы стащить с себя свитер. Весь в синяках и ссадинах разного цвета. А я не знаю, можно ли его касаться? Кладу ладонь на ссадину, а потом изворачиваюсь и сажусь на Мишу сверху. Целую его синяки, дую на них, глажу прохладными ладонями. Люблю… Так сильно, что захватывает дух.
– Какой ты… Сильный и красивый. Как я хотела тебя видеть, знал бы ты…
– И я хотел, чтобы ты меня видела, Люб. И то, как ты меня сейчас… лечишь, это… Люба, я весь твой… С потрохами. Бери…
У него крепко стоит. Обхватываю толстый ствол ладонью и слегка сжимаю. Миша шипит сквозь сжатые зубы, а потом расслабляется, позволяя мне его гладить. Обводить подушечками пальцев рисунок змеящихся вен, касаться бархатной головки.
– Тут тоже красивый, – шепчу хрипло.
– Я весь в твоем распоряжении, любимая. А если быть честным, сдохну, если ты через пять… Нет, три секунды не оседлаешь меня, – выдыхает и тянется к моим бедрам. – Резинка в джинсах, Люб.
– Я принимаю таблетки, – шепчу, направляя его в себя. Закатываю глаза и медленно опускаюсь, вбирая его бойца. – Господи, как это хорошо… Как…
– Давно? Принимаешь таблетки?
– Да… Еще со времен Олежека.
Миша сжимает мои ягодицы, насаживая на каменный член. Садится на край кровати, крепче притягивая меня к груди. Толкается, целует мои губы, прыгающие перед его лицом груди… Мы голодные, обезумевшие от жажды влюбленные… По моей спине струится пот, в глазах темнеет. Комната наполняется звуками влажных шлепков, стонами и пряным запахом секса. Я хочу продлить эту сладкую пытку, но его ласки не дают ни шанса – Миша поднимает мое бедро, запрокидывая его на свое плечо. Меняет угол наклона, а я взрываюсь от сильного, прострелившего тело оргазма. Обмякаю в его руках, дрожу… Выбираю его – телом, душой, сердцем… Пульсирую, каждой клеточкой чувствуя, как он возвращает подаренное удовольствие. Изливается глубоко во мне – впервые за нашу близость… Присваивает меня, клеймит, делает своей… И мне это нравится впервые за всю жизнь – подчиняться, принадлежать. Такому мужчине можно… Такому нужно…
Глава 31.
Глава 31.
Люба.
Это просто какое-то безумие… Я, Миша, наши чувства… Бесконечный сексуальный марафон, длящийся последние три дня. Я обо всем забыла… Обо всех на свете… О девчонках, подругах, обязанностях. К нам даже горничные редко заходят – стесняются. Но, какой бы сладкой ни была сказка, и ей приходит конец… Спонсоры Миши требуют его возвращения в Россию. Телефон обрывают журналисты и ведущие популярных программ. Я почти уверена, что нас будут встречать в аэропорту – болельщики, репортеры, хейтеры… И как в этой ситуации вести себя мне? Я не спрашиваю, хочет ли Филинов афишировать наши отношения? Или предпочитает лететь разными рейсами?
– Ты чего нахмурилась, любимая? – шепчет он в самое ухо, нависая надо мной.
Мы весь день валяемся в кровати и почти не одеваемся.
– Ничего. Просто…
– Просто не надумывай чепухи, Люб. Я люблю тебя.
Он снова меня ласкает… Прикусывает ключицы, спускается поцелуями к грудям. Прихватывает губами ноющие от его ласк соски. Вновь пробуждает беспокойное желание. Кажется, голод не проходит – усиливается с каждым днем, растет, как снежный ком… И питается только его ласками… Ничем его не унять…
Я послушно раздвигаю ноги и обнимаю плечи мужчины. Его кожа гладкая и плотная, как бархат. Отзывчивая к моим касаниям. И я… до черта отзывчивая… Очаг наслаждения, инструмент в руках умелого музыканта. Сама любовь… Наверное, только так можно испытать все? Все грани удовольствия?
Я захлебываюсь стонами, когда Миша прокладывает губами цепочку из поцелуев к животу. Еще ниже… Задыхаюсь, закатываю глаза, когда его язык касается напряженного клитора. Он ласкает меня, выбивая из моей груди стоны… Я сжимаю простынь в кулаках, выгибаюсь, как от ударов током. Раскрываюсь перед ним. Подаюсь вперед, кричу, царапая его сильные плечи.
– Миша!
– Везде охренеть какая красивая, – шепчет, поднимая лицо.
Его губы влажные, мои же сухие, обветренные… И мушки перед глазами…
– Не могу, подожди… Дай минутку, отдышаться.
– Любаша, я сдохну за эту минуту…
А потом мы засыпаем. Пробуждаемся, чтобы снова любить друг друга… И так по кругу еще несколько часов. А потом наступает день вылета.
– Я забронировал нам билеты в бизнес-классе, – сообщает Филинов.
Весь такой из себя деловой, аж дух захватывает. Одетый в джинсы и клубный пиджак, белую рубашку спортивного стиля, он производит впечатление уверенного в себе и привлекательного мужчины. Я уверена на все сто, что остаток жизни проведу, бесконечно его ревнуя…
– А спонсоры? А команда? А…
– Мой билет оплачивал спонсор. А твой я купил сам… Люб, я не собираюсь тебя скрывать. Так что надень на лицо маску уверенности и в путь.
– Но твоя команда не будет против лететь со мной?
– Господи, конечно же нет! Им-то какое дело? Да и кто будет против? Кауфман? Тот, кто помог тебе пробраться в палату?
Я собираюсь на рейс, как настоящая звезда. Тщательно укладываю волосы, крашусь, подчеркивая широкий разлет бровей и полноту губ. И костюм выбираю, чтобы выглядеть под стать будущем мужу. Девчонки на меня не обижаются. Летят утренним рейсом, а потом отзваниваются о благополучном приземлении в Пулково.