Глава 7.
Глава 7.
Михаил.
Странно, что Любка промолчала о подробностях нашего вчерашнего секса. Я уверен на все сто, что девушки обсуждают нас за спиной. Вот мужики – в редких случаях… Почти никогда. А она ушла от ответа… Сидит сейчас и делает вид, что смотрит в окно. Хотя ни черта за ним не видит. Постеснялась сказать Сашке, что ей со мной было хорошо… Стыдно ей.
Знала бы она, отчего стыдно мне? И как больно каждую минуту видеть ее такой…
Дима прогрел машину и оставил ключи в почтовом ящике. Отогнал с парковки служебную тачку, оставив управление личным автомобилем мне. Еду медленно, то и дело поглядывая на Любу. Съезжаю с Невского, решаясь включить аудиокнигу, которую заслушал до дыр – тишину между нами терпеть невыносимо.
– Если это для меня, то не стоит, – бросает она нарочито равнодушно.
– Не любишь творчество Рэнд или…
– А ты каким боком к нему? – а вот это звучит с презрительной усмешкой. – Или чтобы махать кулаками в вонючем зале, нужно прочитать Атланта? (Речь о романе американской писательницы Айн Рэнд «Атлант расправил плечи» – примечание автора).
Я даже ответить ничего не могу – буквально деревенею от досады. Так, значит? Быдлом меня считает? Недоучкой, живым мясом, способным только «махать кулаками». Я не из обидчивых, но слова Любы меня задевают. Да так больно, что я вдохнуть не могу. Крепче сжимаю руль и выключаю звук. Оставляю ее без ответа – пусть продолжает думать обо мне, что хочет. Все равно сегодня вечером будет подо мной. Или на мне – тут уж как я захочу.
Мы продолжаем молчать. Я вырываюсь из пробки и через пять минут подъезжаю к частной клинике, адрес которой назвала Люба.
– Ты уверена, что здесь работают не шарлатаны? – спрашиваю, когда мы оказываемся в холле.
– Не знаю. Я уже никому не верю. Но в государственных клиниках мне отказались помочь.
– Давай не будем спешить, Люб. Я попробую связаться с зарубежными центрами.
– В таком случае нужно перевести мою историю болезни. Я даже не знаю, сколько это стоит. И к кому обратится… Там такие цены… Боюсь, что я…
– Переводчик придет к тебе в гости. Зовут Арина.
– Если это одна из твоих… То… Не нужно подвергать меня такому унижению, – вспыхивает она.
– Ревнуешь? Что-то новенькое.
– Даже не думала. Мне плевать, ясно? На тебя, на них, и…
– Арина моя сестра. Младшенькая. Она очень хорошая. И прекрасно владеет английским. Давай хотя бы попробуем.
– Так что, мы зря приехали? Врач уверял меня, что поможет.
– Не зря. Во-первых, сдадим анализы. Ты же хотела убедиться, что я чистый? А, во-вторых, я хочу лично посмотреть на этого врача. Шарлатанов сейчас пруд пруди. Не хочу, чтобы тебя тупо развели. Не меня, заметь. Деньги я заработаю, их потерять мне не жаль.
– Очки себе набиваешь, Филинов? В благодетеля играешь? – шипит Люба, поджимая губы.
– Не играю. И у нас договор, Любаша. Не благотворительность, а сделка. Честная сделка. Если бы ты внимательно читала Атланта, поняла бы мои мотивы. А так…
Она удивленно приподнимает брови. Молчит. Закусывает нижнюю губу и опускает голову. Я не желаю продолжать бессмысленный разговор – помогаю ей раздеться и оплачиваю в кассе проведение анализов и осмотр офтальмолога.
Мне он кажется странным. Бегающий взгляд выдает неуверенность, а порывистые, нервные движения – страх. Я слишком хорошо знаю, когда противник боится. Научен годами тренировок и работы тренером. И на войне мне побывать приходилось – служил по контракту. Этот врач ни черта не поможет Любе. Он обычный шарлатан.
– Осмотрите мою жену, – говорю, используя козырь сразу.
Знакомая, подруга или сестра – не канает.
– Любовь Викторовна не говорила, что замужем, – блеет он, вскакивая с места.
– А какое отношение ее личная жизнь имеет к заболеванию?
– Она рассказывала, при каких обстоятельствах утратила зрение.
– Мы поженились недавно, – твердо отвечаю я, сжимая ее ледяную ладошку. – За Любу есть кому постоять.
– Да вы не волнуйтесь так. Любовь Викторовна, пройдемте в темную комнату. Сейчас мы глазки закапаем, все посмотрим.
Пускай смотрит. А я потом из него всю душу вытрясу. Я отказываюсь выходить из кабинета на время осмотра. Напротив, прошу, чтобы медсестра проводила в коридор Любу.
– Доктор, я понимаю, что вы врач с большим опытом. Руководите целым отделением микрохирургии глаза, но… Скажите честно – у Любы есть шанс?
– Есть, безусловно. Но я сразу предупредил Любовь Викторовну о последствиях. Странно, что она вцепилась в наш вариант, не посоветовавшись с вами.
– А мне не странно. Человек в отчаянии на все пойдет. Она просто хочет вернуть свою прежнюю жизнь.
– Операция улучшит ее зрение, безусловно. Мы можем попробовать удалить спазмированные и гипертрофированные сосуды вместе с тромбами. Но вернуть полностью зрение… Я рассказал Любовь Викторовне о возможных осложнениях.
– Назовите клинику, кто сможет? Любая сумма. И любая страна.
– Я не знаю, простите. Не хочу брать на себя такую ответственность и кого-то рекомендовать.
– Все понятно. Сами справимся. До свидания, доктор.
Глава 8.
Глава 8.
Люба.
– Так нельзя, Любаш. Ты должна попросить у него прощение. Я вообще не понимаю, за что ты так на него взъелась? – строго отсчитывает меня Саня.
Филин выполнил свое обещание – отвез меня в салон красоты после визита в клинику. Молчал всю дорогу или разговаривал по телефону со своими… бойцами, как он их называет. Такими же, как он машинами для убийств…
Я не вижу Сашкиного лица, могу только предполагать, что у него удрученное выражение.
Мастер маникюра пилит мои ногти, а на бровях сохнет краска. Потом у меня косметолог по расписанию… Филинов не поскупился на уход для своей личной куклы. Массаж, обертывание, укладка…
Я додумалась позвонить подруге, чтобы разделить с ней удовольствие от посещения дорогого салона. И какой черт меня дернул вспомнить его название? Я никогда здесь не была, просто хотела позлить Михаила. Прощупать границы его терпения.
– За что просить прощение? Я не изменю своего мнения о нем. Он… грубый, огромный, самодовольный мужик.
Боже мой, почему же так неуверенно звучит голос? И к щекам приливает кровь при воспоминании о том, что он со мной вытворял? Я злюсь на себя… Злюсь! Так и хочется отхлестать себя по щекам за реакцию на него. Мне же было с ним хорошо… С этим огромным и грубым… мужиком… И он вкусно целуется. Сладко и нежно. Так, словно я представляю для него ценность.
– Я все вижу, – хитро мурлычет Сашка. – Ты красная, как майская роза. Ну, расскажи, Люб. Вы целовались или…
– Было, Саш. Нормально. Терпимо, – бурчу я.
– А выглядишь так, словно ох как хорошо.
– Ну… хорошо. Так не должно же быть? Он ласковый, Санек. Так меня вчера целовал. Олежек вообще целоваться не любил – брезговал.
– Сказала бы я, что думаю о твоем Олежеке, но промолчу – не хочу тебя расстраивать. Я уверена, что тебе нужно извиниться. Ты же ничего не знаешь о Михаиле! А уже обидела, клеймо поставила. Ты не права.
Не права… Я не видела, как Миша отреагировал – только чувствовала. Он молчал. Только частое дыхание прокатывалось по салону машины. Наверное, сдерживался, чтобы не послать меня? Выкинуть где-нибудь на обочине и забыть, как страшный сон? Не понимаю, зачем он со мной носится? Так хочет меня? Я всегда была уверенной в себе особой. Статус обязывал. И красивой, да… С подтянутым, стройным телом, тонкой талией и прямой осанкой. Но то было в прошлом. Сейчас я слепая… Слепая. Он разве не может найти здоровую женщину? Любая другая вцепилась бы в Мишу, как в спасительную соломинку, а я…