Счастливая случайность помогла им без труда добраться до своих мест, находившихся в центре сектора против синей линии у зоны защиты команды «Рейнджер». Когда, бормоча извинения, они начали продвигаться по ряду, гол, чуть было не забитый канадцами, так взволновал публику, что все вскочили, и Кэтрин с Макэлпином удалось беспрепятственно пройти к своим местам. Они втиснулись между толстым, розовощеким французом в теплом коричневом пальто, который то и дело опускал руку в бумажный пакетик и подкреплялся арахисом, и низеньким франкоканадским патером с костлявым, бледным лицом. Рев волнами перекатывался по рядам болельщиков, то вздымаясь к сводам зала, то опадая и разбиваясь на отдельные возгласы и смутный ропот.
— Ах, этот Ричард, — взвизгнула Кэтрин, колотя Макэлпина по плечу. — Кто посмеет сказать, что он не лучший правый крайний? Смотрите, как идет!
Однако в этот момент игра переместилась к воротам канадцев, защитники откатились назад, рев схлынул, но многоголосый рокот не умолкал ни на секунду. Позади, тремя рядами выше мест, где находились Кэтрин и Макэлпин, завязалась драка. Светловолосый парень в кожаной куртке отчаянно налетал на немолодого уже, по виду весьма преуспевающего господина в котелке. Противникам не удавалось друг до друга дотянуться, и они молотили кулаками воздух. Но вот парень уцепился за поля шляпы процветающего господина и нахлобучил ее ему на глаза. Раздался хохот.
Макэлпин продолжал стоять, как будто ожидая, что драка вспыхнет снова, но на самом деле его взгляд приковали к себе ряды зрителей — ухмыляющихся, возбужденных. Эти все, как один, пойдут за Мэлоном, и все признают, что Вольгаст — кто он такой сам, им наплевать — говорил от их имени.
Все зрители были людьми обеспеченными — беднякам не по карману посещать хоккейные матчи. Некоторые из мужчин носили меховые шапки и енотовые шубы; другие, розовые, свежевыбритые, котелки, но большинство предпочитало мягкие фетровые шляпы пирожком. Женщины в меховых шубках, довольные, нежно жались к своим спутникам. Ряды, ряды, ряды… Вот там богачи — каждому видно, что богачи, а там — врачи и адвокаты с женами, торговцы, служащие на окладе, профсоюзные боссы. Они все пришли с горы, из всех ее районов, из богатого Уэстмаунта и респектабельного, основательного Френч Утремон, из еврейских магазинов на Сент-Катрин, а на самых дешевых скамьях, конечно, разместилась горстка негров с улицы Сент-Антуан. Вот они, граждане второго в мире по величине города, где говорят по-французски, вот развертывается ряд за рядом панорама лиц — лица французские, лица американские, канадские лица, еврейские лица, и вопли каждого сливаются в гигантский хор; все они приспособились и научились вместе сидеть, вместе вопить и вместе жить, и даже для Милтона Роджерса, который, пожав плечами, утверждает, что «наше общество смердит», даже для него в этом доме Всех Наций обеспечен уголок, ничуть не хуже тех, в которых он благоденствовал, находясь в Париже. Ну а Вольгаст? Вольгаст их ретивый вышибала, он сгребет Пегги за ворот и, встряхивая, просипит: «Дилетантка паршивая! Кому сдалась твоя занюханная доброта и нежность? Да у нас тут у самых дешевых шлюх этого добра хоть отбавляй».
— Смотрите же! Смотрите! — закричала Кэтрин, дергая его за руку.
Море лиц вздыбилось над ним. Оно вздыбилось и над Пегги, а потом обрушилось могучим валом и захлестнуло их обоих.
— Эй ты, в шляпе! Сядь, зараза! — крикнул ему кто-то.
— Сядь или сматывайся домой!
— Джим, Джим, — позвала Кэтрин, — что с вами случилось?
— Тресните его по башке. Садись! Ты не стеклянный!
— Эй ты! Сгинь!
— Да ради бога, Джим, — Кэтрин крепко ухватила его за руку. Едва он сел, она вскрикнула: — Ой, смотрите же, смотрите, смотрите!
Прекрасная комбинация была начата канадским вратарем. Отражая бросок, он передал шайбу правому защитнику, тот сильно переправил ее форварду, который ворвался в зону защиты противника, повернулся, делая вид, будто хочет прижать шайбу к борту, а сам скрытым пасом передал ее своему крайнему нападающему, уже пересекавшему синюю линию. Крайний аккуратно остановил шайбу, обвел защитника, сместился вправо, затем неожиданно отбросил шайбу назад, идущему следом своему центральному нападающему, оставшемуся неприкрытым, ибо защитники «Рейнджера» «провалились», скатившись к бортам. Сделав вид, будто собирается бить в нижний правый угол, центр нападения канадцев уложил вратаря, который в шпагате попытался прикрыть угол, спокойно поднял шайбу и направил ее под верхнюю планку над распростертым телом вратаря.