– Не всё то золото, что блестит, – буркнула я, подсаживаясь к преподавателю.
– Опять, наверное, ждут не дождутся, когда господин их освободится и будет заниматься ими, – женщина огорченно покачала головой, разворачивая передо мной несколько рулонов сразу. – Ну, будем знакомы – я Трифо́са, можешь звать Три́фа, я из э́рмий. Ты очень сильная, Лида, раз, будучи человеком, даёшь такой отпор дракону.
– Эрмий? – я оглядела пышущую энергией моложавую бабульку, которая тут же схватилась за кисть и через секунду виновато замялась.
– Сегодня тебе ещё рано учиться выводить красиво строчки, – видимо, учителя не приводило в восторг обучение с нуля. Продолжила она, деловито читая по слогам. – «Эр-мия» или «эр-мий», если мужчина. Кровь такая. У нас отличная память и способность обучать других. Лиры могут помочь с музыкой и танцами, но в остальном мы вне конкуренции.
– Удобно устроились, – заключила я, мысленно ставя галочку в графе «Эрмий» – стоит почитать про этих ученых-по-Крови, которым не занимать высокого самомнения.
– Каждый занимается тем, что им позволила Кровь, и тем, что мы хотим добиться через имеющийся дар. Люди вольны сами выбирать, и ты выбрала каллиграфию! – хлопнув в ладоши, женщина начала объяснять мне всё про писчий шелк, который она притащила с собой.
«О, да, у меня был такой выбор!» – ядовито подумала я про себя, смиренно слушая урок и готовя основы для мести – в очередной раз меня кинули. Однако, даже если я рабыня, в обиду я себя постоянно давать не буду.
Как Трифа и сказала, она не стала меня в первый же день учить выводить красивые строчки, зато до самого обеда учила различать виды писчего материала. К тому моменту, как передо мной поставили тарелку с прохладными закусками и различными нарезками, меня мало занимало что-либо кроме зуда не раз помытых ладоней – низкосортный шёлк исколол кожу и этим вызвал слабое раздражение. Зато девицы наперебой хвастались своим шёлком – крашеным, разноцветным, и обсуждали что они закажут из него у портных. Я же молча наблюдала за горсткой модниц, представляя какой же должен быть гардероб у каждой канан, если приход портного не такое уж и великое явление.
Как бы то ни было, мой педагог занялась мной конкретно. В принципе, я не была против учебы – Трифоса здорово меня отвлекала от маячившей впереди мысли о продаже, а то, как ловко она выводила сложные символы чёрными, чёрно-коричневыми и тёмно-синими чернилами по светлой гладкой ткани не раз вызывало приступ воодушевления у меня. Когда женщина диктовала на следующий день простые слова и тут же записывала их, у меня от её отточенных движений сначала мурашки по коже пробегали, но чем чаще она это делала, тем больше я отвлекалась от процесса письма, изучая, то кисть толщиной в палец, то различие в строчке, написанной другой кистью. Попробовать же самой испачкать чернилами холст шёлка мне разрешили только ещё через пару дней. Меня немного удивляло почему Трифа не писала на тонкой бумаге или картоне, ну, или даже на дереве. Знания истории снабдило сведением, что сам по себе шёлк – дорогое удовольствие, а меня учат на нём писать! Впрочем, педагог не слишком распространялась на тему процесса изготовления материала, так что я чаще думала о том, что у господина Раду просто денег куры не клюют, особенно когда мы с Трифосой оформили последнюю из лучших моих каракуль в рамку этак сантиметров двадцать на двадцать в резную тонкую рамочку из ароматного розоватого дерева.
Закончив-таки очередной урок немногим раньше обычного, я шла в комнату, любуясь красивой рамкой. Представив, как подпись «Дом Валак» будет очень миленько смотреться на моей полочке рядом с книгой, я чуть было не была оглушена радостным визгом девиц. О причине переполоха несложно было догадаться – отсутствующий чуть больше суток – а, точнее, пару ночей – господин Раду пришёл порадовать гарем своим присутствием. Пик радости резал воздух тоннами лести совсем недалеко от траектории моего движения, и от этого я чуть было не заскрипела зубами – энергичная Трифа, откровенная в своей жизнерадостности, не тревожила мою Кровь. Девицы, видя, что хозяин не обращает на меня внимания, перестали сами на меня хоть как-то реагировать, что меня очень даже устраивало. Остальное мне было фиолетово.
«Потерплю», – мысленно вздохнула я, неторопливо топая по дорожке и подбадривая себя тем, что скоро смогу отдать себя в руки массажисток-Мышек, а поближе к ночи снова выбраться поплавать. Приятное занятие, тянущееся к ступеньке «привычка» напомнило о том, что Мышки не забывают мне и водички оставить, которую больше на меня не выливают разом всякие самолюбивые сучки.