Дурман прошёл ближе к утру. Я проснулась, лежа на боку. Поясницу мне подпирала одна из подушечек, а сверху грело тоненькое одеяло. Приподнявшись, я оглядела оказавшуюся большой беседку – все её порталы, за исключением ведущего к воде, закрывала знакомая мне вуаль, мои полотенца лежали одной кучей у выхода к саду, чуть в стороне валялись две пары сандалий и скомканная одежда. Но господина Раду не было нигде. Пытаясь понять что же меня могло разбудить, я потёрла лицо ладонью и потянулась, услышав отчётливые всплески воды, совсем не похожие на игры волны с берегом. Неторопливо встала, завернувшись в одеяло, и подошла к поднятому пологу.
Господин Раду Де Валак с утра купался, рассекая воду в нескольких десятках метров от меня. Глядя на его смуглую от загара фигурку, я испытала приступ жажды, маниакальное желание броситься в тёмные волны залива и предаться страсти если не там же, где удастся догнать хозяина, то на берегу. От промедления заламывало кости и сводило мышцы. К моей несказанной радости мужчина заметил меня и выдвинулся в обратный путь.
Глядя на хозяина, я кусала губы и от переизбытка желания поскорее прыгнуть к нему на шею, сжимала и разжимала кулаки. Тело томилось от предвкушения нового экстаза. Чтобы хоть как-то ослабить болезненное ожидание, я сходила за так и не тронутым полотенцем, а когда вернулась к выходу к берегу, мужчина уже поднимался по каменным ступеням.
Вид обнаженного загорелого тела заставил меня затрепетать. Господин без слов преодолел разделяющий нас шаг и в страстном поцелуе прижал к себе. Рука с полотенцем оказалась зажата телами, а та, что поддерживала одеяло, выпустила его, с жадностью обвила шею и погрузила пальцы в тёмные влажные волосы.
– Привет, – нежно произнес дракон, и снова припал губами к моим. Прижавшись бедрами, хозяин одним только этим жестом напомнил о бурной ночи.
– У вас губы солёные, – я осторожно вытащила руку и, накинув полотенце на шею мужчины, сухим уголком вытерла щеку с пробивающейся щетиной.
– Зато ты очень сладкая, – господин усмехнулся, подсадив меня под пятую точку. Его загоревшийся взгляд поднялся от моей обнаженной груди к лицу. – Я хочу тебя ещё сильнее, чем прежде…
– Я ваша, – подтянувшись, я успела легко коснуться тонких губ до того, как меня уложили на толстый ворс ковра среди разноцветных подушек.
Но в мои объятия не пришли. Господин Де Валак неторопливо подошёл к сваленной одежде, достав из складок небольшую коробочку, перетянутую декоративным шпагатом с печатью, легко рассыпавшейся под пальцами мужчины. Внутри оказалась красивая золотистая цепочка, широкая с изогнутой по дуге пластинкой. Присев рядом со мной, господин Раду погладил мою правую ногу и, поцеловав в колено, щёлкнул золотым замочком у лодыжки.
– Моя, – загорелые пальцы пощекотали мою стопу, цепко и твердо перехватили брыкнувшуюся ногу, но мягкие губы очень трепетно коснулись внутренней части бедра. – Моя любимая канан.
Я замерла на миг, осознавая сказанное. – Я теперь канан, хотя и не хотела ей быть. Нет, я не просто не могу быть канан!
– Это замечательно, – лучше бы я оглохла, нежели услышала сама себя. Руки сами потянулись к мужчине, а уже через пару минут мы снова сплелись в сводящем с ума экстазе.
Полноценно я собралась с мыслями уже за завтраком. Меня успели принарядить, собрали волосы парой глазированных шпилек, рассыпав большую часть по плечам. Платье словно обрезали, подняв подол до колен. Грудь закрыло густо вышитое полотно, держащееся за шею парой широких завязок, а вот спина до самой поясницы была обнажена.
– Канан! Она канан! Что за беспредел? – главная скандалистка и верещалка разрывала своим писком перепонки. Осу и две другие канан из её непосредственной свиты просто пялились на браслет на моей ноге, но сам по себе взгляд говорил о многом и не слишком хорошем.
– Так сложно порадоваться? Я теперь здесь по праву, – мне доставляло удовольствие бесить остальных канан, но почему-то страх перед их способностями не беспокоил больше. Наоборот, незнание в какой-то мере только больше подстегивало меня на хулиганство.