- Но это так! - в порыве гнева я скинул дружескую руку с плеча, перечеркивая этим жестом годы славного товарищества. Во мне бурлило негодование, выплескиваясь ядовитым паром на единственного оставшегося на свете дорогого мне человека. Я не мог взять в толк: почему он так слеп? Почему не видит истины, за своим упрямым скептицизмом? Мне ничего не оставалось делать, как только взмолить к матушке, в надежде на ее добрый нрав. Но надежда подвела меня, обернувшись спиной к просителю - на лице матери не дрогнул ни один мускул.
- Свою совесть, что гложет тебе ежечасно, ты вообразил птицею, - вздохнул Артур, набивая трубку новой порцией табака. - Сначала я принял эту бредовую идею, посчитав, что так тебе легче будет смириться с утратой. Потом это стало меня забавлять. Но теперь... Теперь, Гай, все вышло из-под контроля, и ты больше не владеешь собственным разумом.
- Эта птица, чье оперение опалено адским пламенем преисподнии, чьи жилистые лапы напоминают своим безобразием засохшие ветви погибшего древа, чей взгляд пронизывает тебя насквозь, заглядывая в самые потаенные уголки души - реальна, и переубедить меня в обратном ты не в силах! - слова мои сопроводились ударным раскатом грома, словно оркестр отыграл последний туш, подводя итоги жизни еще одной упокоенной души.
- Дела твои плохи, видится мне, - вспыхнул, словно еловое полено Артур, потеряв остатки терпения. - Голову на отсечение даю, что не увижу злосчастной птицы, так тревожащей твою хрупкую натуру! - сказав это в нервном возбуждении, он стремглав бросился вверх по лестнице, пренебрегая элементарной вежливостью и правилам этикета.
Первые крупные капли сорвались с небосвода и разбились о черепичную крышу особняка, не долетев до земли. Солнечный свет, что так радовал меня с утра, сменился угрюмый серостью непогоды, будто подстраиваясь на лад моего душевного состояния. С берегов реки потянуло затхлой сыростью. Порывистый ветер стучал в мои окна ладонью запоздалого гостя. Лондон принял прежний свой облик, сбросив с себя маску напускного веселья.
От ступора, что сковал моё тело раскалённым свинцом, меня отвлёк хлопок двери и вторивший ему раскат грома. Я поспешил за другом, в надежде застать его за созерцанием величественной стати Ворона, облюбовавшего бюст Паллады, но нашёл его распластавшимся на полу в неестественной позе. Спохватившись, я принялся растирать Артуру виски, в надежде привести его в чувство, попутно осматривая на наличие ран. Лоб сэра Кавендиша был рассечён глубокой алой бороздой, пролегающей от левой брови под прямым углом вниз, к переносице. Только я собрался было позвать на помощь мою приходящую экономку мисс Спирс, как на голову мне обрушился Ворон. Он неистово рвал волосы острыми, как лезвия кинжалов когтями, в твёрдом намерении добраться до глаз. Крик мой пробудил Артура от беспамятства. Он резко подскочил с пола, схватил со стола медный подсвечник и выставил перед собой на манер мушкетерской шпаги.
- Ты, - он сделал выпад набалдашником подсвечника, целясь в грудь, - ты сошёл с ума, де Вир! - взгляд его бешено метался по моему лицу, залитые сочившейся из раны кровью глаза округлились от страха, пристально взирая на мои метания по комнате, в попытке отбиться от нападок птицы. - Ты напал на меня, на своего давнего друга, столько лет служившего тебе твёрдой опорой! - его слова сорвались на крик и на минуту отрезвили мой затуманенный рассудок. Ворон исчез в мгновение ока, словно его никогда и не было. Я окинул взглядом поле боя, страшась повторной атаки, но её не последовало. Через несколько мучительно долгих секунд до меня дошли слова, сказанные сэром Кавендишом в трепетном ужасе. Только сейчас я осознал, что все это время держал в левой руке костяной соскребок, коим удалял засохшую краску с холстов.
- Нет, то был не я, а проклятущая птица! Разве ты не видел? Она пыталась выцарапать глаза! Все как я и говорил, Артур, прошу... - я сделал неуверенный шаг по направлению к другу, подняв на уровень груди ладони в примирительном жесте. Соскребок выпал из дрожащих рук, закатившись под кресло. Я совершенно не помнил для чего вообще его взял, но был уверен, что понадобился он мне для защиты от птичьих когтей. Но Артур был другого мнения:
- Довольно с меня этой ереси, де Вир! Не успел я войти в комнату, как ты догнал меня и приложил об голову сей предмет, - он подбородком указал на кресло, под которым покоился соскребок и сделал ещё один выпад подсвечников, увеличивая дистанцию между нами. - Ты опасен для общества! Немедленно пошлю за доктором Фоксом, дабы он прописал тебе успокоительных настоев. - С этими речами Кавендиш обогнул мою фигуру по дуге, осторожно пробираясь к выходу и скрылся в проеме.