Фаусто.
Неделями я не слышала этого сексуального итальянского голоса. Моя грудь ломило, маленькие трещинки страдания снова открылись, все боли, которые я пыталась похоронить. Не хотела скучать по нему. Мне нужно было продолжать ненавидеть его. Я просто должна продолжать ненавидеть его. Он совершенно не заслуживал моего прощения, этот козел.
– Давай, — сказал Энцо по-английски. – Ты на динамике моей машины.
– Фрэнки, — спокойно сказал Фаусто. – С тобой все в порядке?
Фрэнки. Не Франческа или dolcezza. Фрэнки, как будто я знакомая или старая подруга. Острые уколы грусти проникали под кожу и впивались в грудь, как иголки. Если он хотел так играть, то ладно. — Просто отлично, il Diavolo. А ты?
Долгую секунду он не отвечал. — Энцо будет заботиться о тебе. Я прослежу, чтобы он отправил тебя туда, куда ты захочешь, с моего согласия, конечно.
В горле у меня образовался комок, и я не могла говорить. Он умывал руки, на этот раз навсегда. Я не должна была удивляться. Все было именно так, как я сказала Энцо. Фаусто не желал меня возвращать, и ему было все равно, что меня похитили.
По меньшей мере, мы все были на одной волне.
Я могла слышать его нормальное дыхание, совершенно спокойное, словно я была лишь одна из немногих проблем, с которой ему пришлось столкнуться сегодня.
Я никогда не меняю своего мнения, не после того, как кто-то предал меня. Ты мертва для меня, Франческа Манчини.
Господи, но почему это все еще так больно?
Я заставила себя произнести. — Круто. Скажи Ламборджини, что я сказала пока. — И пусть сгниет в аду, а?
Фаусто что-то сказал Энцо по-итальянски, и двое на мгновение переглянулись. Они говорили о бизнесе? Господи, как холодно.
Хотя я не должна была этому удивляться. Это было все, о чем заботился Фаусто, - его империя. Его драгоценное наследие.
Он не сможет добраться своими убийственными руками до моего ребенка. Несмотря ни на что, этот ребенок будет расти вдали от Фаусто, вдали от Ндрангеты.
Так или иначе, я выберусь из этой проклятой страны, и они никогда не смогут найти меня.
Эта поездка была скучной.
После окончания разговора с Фаусто никто не разговаривал. Энцо казался погруженным в мысли, а Мариэлла играла на своем телефоне. Я сосредоточилась на том, чтобы меня не стошнило, что с каждой минутой казалось реальной возможностью.
Мне нужно было выбраться из этой машины.
– Мы можем остановиться? Мне нужно в туалет.
Энцо поинтересовался у Мариэллы, не хочет ли она остановиться, и та пожала плечами, не отрываясь от телефона. Он нашел мои глаза в зеркале заднего вида. — Я остановлюсь на обочине. Рядом есть кусты и деревья.
– К черту. Настоящую ванную с настоящим туалетом или, клянусь, я испорчу кожаную обивку в этой машине.
Он уставился на меня, а потом сделал звонок. Человек, который разговаривал по телефону, назвался Доном Д’агостино, поэтому я предположила, что это человек, работающий на Энцо. Странно, что он не путешествовал с тем уровнем безопасности и паранойей, который был свойствен... всем остальным боссам мафии. Это была уверенность или глупость?
После того как мы наконец остановились на заправке, рядом припарковались два черных внедорожника. Из каждой машины вышло по четыре человека - небольшая компания головорезов, больше похожих на военных, в черных брюках, черных футболках и черных боевых ботинках. Они образовали периметр вокруг здания, пристально осматривая окрестности. Здесь была армия Д’агостино. Неужели минуту назад я посчитала его глупым?
Было очевидно, что Энцо не глуп, поскольку он заставил двух мужчин проследовать за мной и Мариэллой в женский туалет. Любая попытка сбежать здесь была невозможна. Мужчины ждали снаружи, пока мы с Мариэллой заходили внутрь. Я закрыла дверь кабинки и сделала глубокий вдох. Возникло сильное желание вызвать рвоту, но я боролась с ним, не желая, чтобы Мариэлла узнала о моей беременности. Когда я закончила и вышла, чтобы помыть руки, Мариэлла поправляла макияж перед зеркалом.
Покопавшись в сумочке, она достала консилер. — Для глаз.
Я рассматривала себя в зеркале, ужасаясь тому, что видела. Страдания последние несколько недель, а также похищение не лучшим образом сказались на моем цвете лица. Я выглядела усталой, кожа побледнела. Под глазами залегли темные круги, прекрасно сочетавшиеся с выражением страдания.
Я прослежу, чтобы он отправил тебя туда, куда ты захочешь, с моего согласия, конечно.
– Не грусти, — сказала Мариэлла. – Многие важные люди в Неаполе работают на моего Энцо. Ты найдешь другого.
Я чуть не расхохоталась. Нет, спасибо. Очередной мафиози мне не нужен. Я хотела бухгалтера или архитектора. Возможно, баристу. Кого-нибудь с обычной работой, не связанной с убийством людей.
– Со мной все будет в порядке, — сказала я, отказываясь от ее консилера. – Я вернусь в Торонто. Или в Нью-Йорк. Я не останусь здесь.
Мариэлла улыбнулась краешком губ. — Я бы не смогла уйти. Ничто не может быть лучше сильного мужчины между ног. Почему ты хочешь другого?
Может быть, самосохранение?
– Кроме того, — продолжала она, - Фаусто скоро потеряет все. Мой Энцо хорошо разбирается в компьютерах, и у него везде есть глаза и уши.
Что это значит? Фаусто упоминал об империи компьютерных махинаций Энцо на яхте, но сейчас это звучало более прямолинейно, как будто Энцо нацелился на Фаусто. Каким образом? Имеет ли это отношение к моему выкупу?
Сейчас я не могла об этом беспокоиться. У меня были свои проблемы. Когда я смотрела, как Мариэлла возится с помадой, мне пришла в голову идея.
– Можно мне одолжить немного помады?
Пытаясь помочь мне исправить ужасную ошибку моего лица без косметики, она протянула мне тюбик. Я его взяла, а затем уронила, и тюбик закатился под дверь кабинки. — Черт побери, — сказала я и поспешила в кабинку за помадой Мариэллы. Взяв тюбик в руки, я открыла его и принялась писать на старом металле.
Позвоните в полицию. Похищена Э. Д’агостино.
После чего я нанесла немного помады на губы и вышла. — Как это выглядит? — спросила я Мариэллу, которая наносила тушь.
– Тебе не подходит этот оттенок. — Она достала пачку салфеток для снятия макияжа. – Вот, возьми эту, и я дам тебе другую.
Разумеется, да. Почему бы и нет? Две мафиозные любовницы тусуются в уборной, делясь советами по макияжу и прихорашиваясь для убийц.
Проснись, Фрэнки. Теперь ты больше не любовница мафии.
Верно. И кому какое дело, как я выгляжу?
Я использовала салфетку для снятия макияжа на губах, а потом выбросила ее. — Нет, спасибо. Мне не нужна помада.
– Как скажешь. — Она растрепала свои идеальные волосы. – Идем. Энцо не любит ждать.
Я вышла за ней из уборной. — Есть ли у тебя какая-нибудь еда?
– В машине есть еще протеиновые батончики.
Мужчины следовали за нами обратно к машине, возле которой стоял Энцо, неодобрительно глядя в нашу сторону. Он приказал мужчинам позади нас, и двое солдат развернулись и вернулись в женский туалет. Черт. Неужели они найдут то, что я написала?
Я попыталась не паниковать, устраиваясь на заднем сиденье машины. Энцо остался стоять снаружи, не двигаясь, а Мариэлла протянула мне протеиновый батончик и еще одну бутылку воды, после чего вернулась к своему телефону. Я быстренько съела его, рассчитывая успокоить желудок на время поездки, и стала глядеть в окно.
Два солдата снова появились, и один из них подошел к Энцо и тихо заговорил с ним. Когда Энцо скользнул на водительское сиденье, его темный взгляд поймал мой в зеркале заднего вида. — Сообщение в кабинке. Очень умно, Фрэнки.
Мой желудок сжался, и это не имело никакого отношения к гормонам.
Энцо продолжил. — Знаете, вы с Раваццани ведете хорошую игру, но я не верю ни одному из вас.