Тут он осекся. — Если между мной и Фаусто все кончено, это не значит, что я желаю куда-то с тобой идти. Отпусти меня, Энцо.
– Не сейчас. — Он завел машину и выехал со станции. – Ты мне нужна.
Глава четыре
Фаусто
При убийстве большинство мафиозных солдат одевались в черное. Он лучше других скрывал пятна крови.
Я же обычно носил белое. Я желал, чтобы следующий человек знал, что случилось с предыдущим. Я хотел разглядеть страх в его глазах, чтобы он понял, на что я способен. Сейчас моя белая рубашка была пропитана кровью. Запах металла наполнял подземелье и мои ноздри, под моими кожаными ботинками пол был липким. Столько времени прошло с тех пор, как я позволил тьме взять верх, и я с радостью окунулся в это ощущение. Я хотел убивать, чувствовать, как жизнь ускользает из-под моего клинка, слышать их крики, умоляющие меня остановиться.
Мое сердце билось, тело ожило после нескольких недель полного оцепенения. У меня теперь была цель, и она заключалась в том, чтобы вернуть мою dolcezza (перев. с итал. дорогую). Каждый, оказавшийся на моем пути, пожалеет об этом.
На каменном полу у моих ног лежали двое мужчин, под ними были красные лужи. Они не говорили, но я был уверен, что это сделает третий.
Мы схватили вчера троих людей Д’агостино, привезли их в Сидерно и пытали, требуя информации о доме их босса на пляже. Франческу удерживали там, и я хотел знать все, что можно, о его внутренней территории. Комнаты, камеры наблюдения, жильцы - все вплоть до цвета краски и рисунка ковра.
Я улыбнулся, садясь напротив солдата Д’агостино. Несмотря на то, что он не мог двигаться, он извивался и пытался вырваться из оков.
Бесполезная трата времени. Для этого человека не было выхода, и в его глазах застыл ужас - он понимал это.
Я опустил нож на бедро, серебряное лезвие поблескивало красным. — Неужели ты думаешь уйти отсюда живым?
Мужчина, который выглядел всего на несколько лет старше моего сына, вздрогнул и покачал головой. — Нет, дон Раваццани.
– Верно, но у тебя есть выбор. Ты можешь быть против меня и страдать, как твои братья, —я жестом указал на пол, – или можешь помочь мне и умрёшь достойной смертью. Скорой и безболезненной. Я позабочусь о том, чтобы твое тело вернулось к твоей семье в Неаполь.
Он с трудом сглотнул, и по его виску скатилась капелька пота.
– Итак, — продолжал я, когда он замолчал, – ты скажешь мне то, что я хочу знать, нет?
– Я поклялся дону Д’агостино.
– Если ты не будешь помогать мне, то это сделает нас врагами. А ты уверен, что хочешь быть для меня врагом?
– Нет, но пожалуйста. У меня скоро родится ребенок.
Его слова напомнили мне о моем не рожденном ребенке, которого Франческа вынашивала, в то время как Энцо похитил ее. С удвоенной яростью я бросился вперед, чтобы поднести нож к его горлу. — Я плевать хотел на тебя и твоего ребенка. Я буду сдирать кожу с твоих костей, пока не расскажешь мне то, что я хочу знать. Видишь эти капельницы? — Я указал на место, где Марко стоял с медицинским оборудованием. – Это чтобы сохранить тебе жизнь, пока я не получу нужную мне информацию. Ты не истечешь кровью. Ты будешь наблюдать, как я вытягиваю твои кишки из живота и бросаю их на пол.
Мой заключенный покачал головой, напуганный, но молчащий.
Я попытался заставить его говорить. В определенный момент он потерял сознание, и Марко был вынужден приводить солдата в чувство с помощью нюхательных солей. В конце концов, я приказал Марко снять с юноши штаны, а сам пошел за дрелью.
Как только металлическая фреза прикоснулась к его яйцам, солдат заговорил. Он говорил медленно и едва слышно, но в конце концов мы получили сведения о доме, где они держали Франческу. Об остальных внутри, числе солдат на посту.
Получив все, что нам было нужно, я пожалел его и сказал Джулио позаботиться об этом, и мой сын всадил пулю солдату между глаз. Пока я стоял, Марко окинул меня долгим взглядом. — Ты в порядке?
– Еще раз спросишь меня об этом, и я вырву твой язык из твоего рта.
– Тяжело иметь консильери, который не может говорить, Рав.
– Можно еще писать. — Я направился к лестнице. – Пригласи сюда людей и приведи себя в порядок. Я должен принять душ, а потом позвонить.
– Папа, подожди. — Джулио теперь стоял рядом с Марко, его пистолет был наготове. – Тебе нужно поспать. Слишком много времени прошло. Зия думает подмешать снотворное в твою выпивку. Ты не вернёшь Фрэнки без ясной головы.
Я понимал это, но я не мог заснуть. Кошмары терзали меня, мое чувство сожаления, как удавка на шее. Как только я закрывал глаза, я видел ее, вспоминал ее лицо в тот день, когда я отослал ее. Печаль, гнев... недоверие, что я мог так жестоко поступить с ней.
Я - лучшее, что когда-либо случалось с тобой. И будет слишком поздно, когда ты это поймешь.
Ее слова были истиной. Она была чем-то лучшим в моей жизни, а я выкинул ее.
– Так и сделаю, — соврал я, раздеваясь. Зия терпеть не могла, когда я оставлял следы крови в доме. – Выполняйте свою работу, вы оба.
В трусах и засохшей крови я выбрался из темницы в темную кухню. Как только я вошел внутрь, зажегся свет, испугав меня.
Там стояла Зия и хмурилась.
Я был не в настроении. — Не начинай, старушка.
– Посмотри на себя. Ты напоминаешь чудовище, именно поэтому она тебя бросила. Какая женщина пожелает принести в этот мир ребенка от монстра?
Она не ошибалась. Я был монстром, родившимся из древнего рода монстров.
Из меня сделали убийцу, короля. Которого боялись и уважали во всем мире, богатство которого превышало состояние большинства стран. И не собираюсь извиняться за это.
Чтобы позлить ее, я схватил стакан и открытую бутылку Ciro на стойке. Я заполнил стакан доверху. — Твой муж был чудовищем. Один из лучших убийц Ндрины. Мой отец хвастался, что никто не пытал лучше, чем Зио Дарио.
– И как много детей у нас было?
Я сделал большой глоток вина, стараясь охладить жажду крови и ярость внутри себя. — Я полагал, что у него достаточно ублюдков, чтобы ты не чувствовала в этом нужды.
Как я помню, у Дарио было шестеро детей от трех разных женщин. Все они теперь были членами моей 'ндрины, так же как и их маленькие сыновья.
Она сделала знак креста и посмотрела на небо, очевидно, произнося молитву от моего имени. — Ты осмелился проявить неуважение ко мне прямо в этом доме? Я прокляну тебя.
– Я уже проклят. Какое еще? — Мою первую жену убили, а женщину, которую я любил, похитили. За исключением короткого времени, проведенного с Франческой, я знал только убийство и душевную боль.
– Ты никогда не разговаривал со мной так. За все годы, что я тебя знаю, я говорила, что на самом деле ты хороший мальчик. А сейчас мне стыдно за тебя, что ты пьешь вино, когда ты должен быть на улице, чтобы вернуть своего не рожденного ребенка в целости и сохранности. — Она дважды хлопнула в ладоши. – Отдай этому человеку все, что он пожелает, и приведи Франческу домой.
Словно все так просто.
Д’агостино выставлял Франческу как кусок мяса, надеясь, что я клюну. Цена, предложенная им, - половина моей наркооперации на западном побережье - была смехотворной. Я не собираюсь поддаваться шантажу или запугиванию. Я был il Diavolo- я провоцировал запугивание, а не поддавался ему.
Я выпил остатки вина и поставил бокал на мраморный столик. — Я отомщу и верну ее домой. Д’агостино поплатится сначала своей жизнью.
– Бах! Вы, мужчины, так переживаете о своей гордости, что не замечаете того, что имеет значение.
Вероятно, это правда, однако это было все, что я когда-либо знал. — Я забираю свою гордость и иду в душ. Завтра ты сможешь наказать меня еще больше.
Я бросил ее на кухне и поднялся по ступенькам. Но внезапно мое тело казалось истощенным, а мышцы - тяжелыми. Каждый шаг становился все труднее, как будто я шел по зыбучим пескам. Ma che cazzo (перев. с итал. что за хрень?)?